— Она, как всегда, в безопасности, на борту «Ведьмы вод», сэр.
— Что за безбожное название! Нельзя ли поменять его?
— Нет, если мы не хотим получить бунт среди матросов. Моряки очень суеверны, а «Ведьма вод» совершила больше океанских переходов, чем любое другое судно нашего флота, причем в этих плаваниях не погиб ни один моряк. Так что…
— Благополучное путешествие — Божий промысел, а не результат действий капитана или кого-то из его…
— Я не советую вам менять название, сэр. Искренне не советую.
Глава Дома Сиона посмотрел на помощника-китаиста. Судя по всему, этот человек знает, что говорит. Поэтому Олифант просто хмыкнул.
— Где другие безбожники?
— Врассуны?
— Да, они.
— Их представитель будет менее заметен, но гораздо более важен. В конце концов, Врассун — посвященный в рыцари лорд Британской империи.
— Богоборцы! — провозгласил глава Дома Сиона. — Просто богоборцы, и ничего больше. Нам надо бы усадить их и рассказать о Книге Божьей. Вот это была бы дискуссия!
Китаист посмотрел на босса и подумал: осознает ли он, какую опасность Врассун, обладающий монополией на прямую торговлю между Англией и Китаем, представляет для бизнеса Олифантов? Однако предпочел промолчать.
— Истинно говорю, богоборцы! — повторил Джедедая, на сей раз достаточно громко, чтобы все присутствующие посмотрели в его сторону и стали гадать, кто такие «богоборцы» и чем они занимаются.
— У американца такой вид, будто он проглотил большую жабу, — заметил Перси Сент-Джон Дент, второй человек в лондонской фирме «Дент и компания».
— Ага, или ящерицу, — ответил Геркулес Маккалум, совладелец «Джардин Мэтисон» из Эдинбурга, поправляя ботинок на левой ноге, на которой немилосердно разболелась застарелая мозоль. Он и Перси подружились за годы совместной учебы на восточном побережье Шотландии, к северу от замка Синклер, — продуваемой всеми ветрами полоске земли в самом холодном месте самой холодной, черт бы ее побрал, страны мира. Хотя эти двое были готовы спорить друг с другом буквально по любому поводу, здесь они были едины.
— Погляди, как брызжет слюной глава Дома Сиона.
— Характерная черта американцев, особенно типичная для тамошних евангелистов.
— Евангелистская манера говорить?
— Ага.
— А почему?
— Наверное, они считают себя единственными восприемниками конечной мудрости Всевышнего.
— Но почему они со столь напыщенным видом брызжут слюной? Отвечай мне, ты, северный варвар.
— Это должно быть ясно всем, даже американцам, ты, самодовольный оксфордский зазнайка. Мне нравится нахальство этого словосочетания — «конечная мудрость». Пусть будет так. Но Господь просто не мог доверить свою «конечную мудрость» такому жалкому болоту, как Америка.
— Ты когда-нибудь бывал там, Геркулес?
— Нет.
— И все же тебе хватает самоуверенности называть ее «жалким болотом».
— Я никогда не бывал в Швеции, но знаю, что все шведы — блондины.
— Мне нравятся блондинки.
— Мне тоже, Перси, если только они не брызжут слюной.
— Что ж, это зависит…
— Отчего?
— От того, делают они это до или после, — с усмешкой ответил Перси Сент-Джон Дент.
— А я-то думал, что ты богобоязненный и благочестивый джентльмен! — сказал Геркулес, посмотрев на английского визави.
— Я бизнесмен, как и ты.
— Да, Перси, бизнесмен, но не такой, как я. Ты поймешь, что я имею в виду, когда появится аукционист.
— Что ты задумал, отвратительный шотландец?
— Подожди — и увидишь, Перси. Непременно увидишь.
Перси Сент-Джон Дент покачал головой, с трудом сдержавшись, чтобы не рассмеяться. Они с Геркулесом черпали удовольствие в своей дружбе, но в шотландской школе-интернате их учили быть лидерами людей и наций, и, занявшись торговлей опием, они азартно конкурировали друг с другом для достижения именно этой цели.
Их внимание привлек шумок, раздавшийся в передней части склада, где они находились. Вошел аукционист, прихлопывая на себе москитов.
Представитель Врассунов обратил внимание на бледность кожи этого человека и подался вперед, чтобы получше рассмотреть его руки. На среднем пальце левой руки мужчины в падавшем из окна свете поблескивал перстень с печаткой.