— Не говоря уж о ста тысячах серебряных ляней, которые мы должны мандарину, братец.
— Спасибо, что напомнил. Мы все должны скинуться. Продавайте что только можно. Макси, продай лошадей, запасы еды, кухонную утварь — все, что у нас есть. А мне нужно вернуться.
— Вернуться туда? Откуда мы тебя только что вытащили? Ты спятил, братец? Или, может, та хреновина, которую ты таскал на шее, окончательно лишила твою глупую голову способности соображать?
— Нет, Макси. А что мы, по-твоему, должны делать? Сидеть и ждать, пока у нас отберут все, что мы заработали за долгие годы? Или сбежать, как когда-то поступил отец?
Макси отвернулся, и Ричард с удивлением увидел, что брат занят какими-то расчетами. На него это было совсем не похоже.
— Макси?
— Для путешествия в глубь страны тебе необходимо прикрытие — такое, чтобы не привлекать к себе внимания маньчжурских мандаринов и даосских монахов, если их вдруг пчела в задницу укусит.
— Согласен.
— Как ты смотришь на то, чтобы отправиться в путь вместе с людьми из Дома Сиона? Они собираются вооружиться Библией и предпринять вояж в самое сердце страны.
— Когда?
— Через три дня. Экспедицию уже снарядили, ждут только транспорта.
Ричарду захотелось спросить Макси, откуда ему это известно, но перспектива снова отправиться в путь настолько захватила его, что он оставил вопросы на потом.
— Хорошо, но почему ты думаешь, что они согласятся взять меня с собой?
— Потому что, если они хотят завоевать души язычников, им понадобится переводчик.
— У них уже есть переводчик, этот чудной Маккиннон.
— Да, но что, если с Маккинноном что-нибудь приключится и он попадет в черные списки евангелистов и торгового дома «Олифант и компания»?
Ричард улыбнулся и укоризненно покачал головой.
— Я чувствую, у тебя в голове уже созрел какой-то план.
— Да, братец, ты не единственный из Хордунов, кто способен разрабатывать хитроумные планы.
— Не буду спорить.
— Вот и ладно. Я думаю, что маленькое заведение Цзян должно представлять собой непреодолимый соблазн для людей вроде Маккиннона. Ты как полагаешь?
Улыбка Ричарда стала еще шире, и он прижал брата к груди. Мальчишки Хордун снова взялись за свои проказы!
Уговорить мадам Цзян не составило большого труда. За небольшую мзду она согласилась подыграть братьям, и западня была готова. Ричард почти пожалел несчастного, когда тот выбежал из борделя без штанов и нижнего белья и, преследуемый вопящей проституткой, мчался через весь американский сеттльмент. Однако Ричард не мог испытывать симпатии по отношению к лицемерам. Если религиозный человек утверждает, что существует только один путь, которым должен следовать праведник, так пусть сам, черт бы его побрал, следует этим путем. А платить шлюхе за то, чтобы та оделась монашенкой и трахала его, вряд ли можно считать верным способом оказаться со временем в райских кущах.
Наказание было быстрым и жестоким. Маккиннона вышвырнули из Дома Сиона и бросили на произвол судьбы. В результате в миссионерской экспедиции Олифанта, отправлявшейся в глубинные районы Китая, образовалось вакантное место переводчика, найти которого было задачей не из легких. К счастью Дома Сиона, Ричард в этот момент оказался совершенно свободен.
Затем, как по волшебству, появилась свободная большая джонка. Ее команда состояла из пяти человек, уже работавших на Макси в прошлом, а в ее носовых трюмах были надежно спрятаны сорок пять ящиков из мангового дерева с таким количеством опия, которого хватило бы, чтобы одурманить население небольшого города.
Занимался рассвет, когда Ричард поднялся на борт джонки на пристани Сучжоухэ. Он легким кивком приветствовал двух матросов, которых узнал, и непринужденно поболтал с третьим, пока они дожидались торговцев из Дома Сиона.
В его мозгу лениво ворочались многочисленные вопросы. Все происходящее казалось странным. Откуда вдруг взялась свободная джонка, матросы, преданные Макси, откуда он узнал о планирующемся путешествии Олифанта? Однако внезапно Ричарду стало наплевать на все это, потому что по трапу на борт джонки поднималась Рейчел Олифант, и смотрела она прямо на него.
Макси с ухмылкой наблюдал издалека за происходящим. Улыбка на лице Рейчел была такой же горячей, как страсть, с которой она прошлой ночью предавалась с ним любви. И все же каким-то образом Макси знал, что отдаляется от нее. От всех них, живущих у излучины реки.