- Папа! Папа! – Всего лишь на доли секунды прикрыв глаза и с силой втянув в себя воздух, он тут же развернулся. Со всех ног к нему бежал Максим.
- Папа, ты уже вернулся из командировки?! – Марат даже не успел опомниться, как сын оказался у него на руках. Он вцепился в отца так, словно боялся, что тот внезапно снова может исчезнуть. – А мама с тобой? – задал он вполне уместный вопрос. Однако Ахметову трудно на него было ответить сейчас. Во-первых, почувствовал, как впервые, наверное со времен его собственного детства, к горлу подкатил ком. А, во-вторых, помнил еще, какие эмоции испытывал по отношению к Александре, когда сына, наконец, нашли. Что скрывать, эмоции эти были не самые хорошие. Тогда ее вина казалась ему особенно значительной. Но сейчас вдруг все отступило, он смог справиться с собой и со своими собственными эмоциями.
- Нет, мама дома, но ты ее скоро обязательно увидишь. – Поцеловав сына, он опустил его на землю, хотя меньше всего этого сейчас хотел.
- Иди, поиграй еще немного, а мне надо с бабушкой поговорить, - произнес он улыбнувшись. Не стоило Максиму видеть его истинное состояние. Отец для сына должен быть всегда сильным. Максим тотчас снова убежал на поле. Ахметов же направился к школе. Понятно, что было нелегко отпускать сына от себя, но делать нечего, все надо решать до конца.
Школьный охранник проводил его до нужного кабинета. Войдя в него, Ахметов остановился возле двери. Софья Николаевна стояла возле окна спиной к нему. Вероятно она видела, как произошла его встреча с сыном.
- Ну, здравствуй, Марат Рашидович. Что-то ты не особенно торопился, - произнесла она абсолютно спокойно и с нескрываемой насмешкой, наконец повернувшись к нему.
Марат невольно усмехнулся на это. Как бы не злился на нее за то, что она сделала, но, в то же время хорошо осознавал, что скрывать, эта женщина ему всегда импонировала. И сейчас напрасно было даже пытаться делать вид, что испытывал к ней ненависть. Нет, ненависти, как ни странно, и в помине не было. Разве что удивлялся самому себе. Странно все это было. Ведь хорошо же себя знал, в том, что он способен сдерживать эмоции, а еще больше, это касалось действий, его только в белой горячке можно было заподозрить. Его противники это знали и опасались. А тут…
- Так спрятались вы больно хорошо, - произнес он с насмешкой, чуть разведя руками при этом. – Уверен, без посторонней помощи не обошлось.
Софья Николаевна едва головой качнула.
- Умный ты мужик…, - произнесла она вроде как даже с грустью и сожалением. – Только вот некоторых вещей все же не понимаешь… – Она едва заметно вздохнула, но договаривать не стала. Вроде и так понятно, о чем речь. И почти тут же улыбнулась.
- Ты прав, помогли. Не зря же я столько лет в школе проработала. Благодарных учеников хватает. – Едва проговорив это, она вдруг стала серьезной. – Надеюсь все же это время тебе на пользу пошло.
У Ахметова также вмиг исчезла улыбка с лица. Однако вместо ответа только кивнул, а после небольшой паузы произнес:
- Я думаю, Софья Николаевна, пора домой.
Вот тут, без всякого сомнения, он смог ее удивить. Софья Николаевна, находясь словно в растерянности, опустилась на стул. Руки ее при этом оказались на столе и нервно теребили очки. Заговорить она смогла только после значительной паузы.
- Вряд ли дома кто-то обрадуется моему возвращению. – На этот раз ее улыбка была безрадостной.
Но, Ахметов отчего-то твердо стоял на своем:
- Вы преподали нам хороший урок. Поверьте, я многое понял. Только ведь и ваш долг никто не отменял, - произнес он с нажимом. – Вам тоже придется ответить.
Женщина внимательно посмотрела на Марата.
- Хватка у тебя по-прежнему железная.
Он только плечами на это пожал.
- Что есть, то есть.
Софья Николаевна, видно не выдержав, отвернулась к окну.
- Не смогу я ей в глаза посмотреть, - возразила она, добавив при этом очень тихо:
- Такое не прощают…
Ахметов же и на долю секунды не замешкался с ответом:
- Вам придется это сделать.
- Возможно, ты и прав, - тяжелый вздох невольно вырвался у нее из груди. Возможно женщина просто устала, а может просто поняла, пришло время собирать камни…
Однако, Софья Николаевна ошиблась. Александра ни словом ни взглядом ни разу не упрекнула женщину, поскольку во всем произошедшем винила только себя. Она была абсолютно уверена, что сама во всем виновата. И после приезда в свой город все время пребывала словно в прострации. Не видела и не слышала, что происходило вокруг. Будто не жила, а существовала. И даже то, что, когда они вернулись, Ахметов привез их в новую квартиру, где они должны были жить только втроем, не исправило ситуации. Александра вроде как и не рада была, что Марат не собирался им докучать. Он приезжал только для того, чтобы провести какое-то время с Максимом, ни словом не напоминая о своих правах. Не об этом ли она когда то мечтала и не за это ли с таким упорством боролась? Но Александра будто обо всем этом забыла. Даже Светлане, которая как всегда, была рядом, порой было очень трудно с ней. Когда человек сам себя заживо хоронит, съедает поедом, не стремится жить полной жизнью, никакие увещевания не помогут. Трудно было даже представить, что должно было произойти, чтобы она наконец вышла из забытья.