Глава 10
***
— И что Вас сюда привело? — резко вмешался в разговор мой отец, готовый подвергнуть допросу и устрашить любого мужчину, который близко подойдет к дочери.
Амир Байсаров повернулся, и я с тайным восторгом увидела, как он не моргнув глазом сдержал уничтожающий взгляд отца:
— И чем вы там занимаетесь? — грубо спросил отец.
— Работаю на сталелитейном заводе, — хладнокровно бросил Амир, ухитряясь при этом выглядеть таким же высокомерно недоступным, как и Станислав Росман.
Ответом на это признание послужило всеобщее молчание. Несколько пожилых пар, стоявших в стороне в ожидании тети Алекса, неловко переглянулись и поспешили отойти. тетя Алекса, очевидно, решила сделать то же самое и как можно скорее.
— Желаю приятно провести время. — сухо процедила она направилась в ресторан.
Неожиданно все пришло в движение.
— Ну что ж, — жизнерадостно объявила Камилла, оглядывая членов компании, всех, за исключением, стоявшего немного в стороне Амира Байсарова. — Пойдемте ужинать!
Взяв Алекса под руку, она повернулась к двери и намеренно громко заметила:
— Я зарезервировала стол на девять человек!
Быстро подсчитав — оказалось вместе с Амиром их было десять. Парализованная отвращением к Алексу и его друзьям, я не тронулась с места. Отец увидел, что я нахожусь почти рядом с Байсаровым, и, шагнув ко мне, больно сжал мою локоть.
— Избавься от него, да побыстрее! — рявкнул он достаточно громко, чтобы Амир расслышал, и с разгневанным видом почти вылетел из комнаты. Я, проводив его взглядом, посмотрела на Байсарова, не совсем представляя, что буду делать. Мужчина повернулся к высокой стеклянной двери и разглядывал веселящихся людей с отчужденным безразличием человека, знающего, что он нежеланный гость, и намеревался вести себя так, словно предпочитает, чтобы его оставили в покое.
Даже если бы не знала, что он работает на заводе, я с первого взгляда поняла бы, что он здесь чужак. Ни одежда, смотревшаяся на нем как с чужого плеча, ни манеры и даже его внешность, не могли скрыть того, что он здесь чужак. Но все это, интриговало и отталкивало одновременно.
Учитывая все это, внезапно он напомнил мне себя. Но так и было. Я глядела на этого такого одинокого человека, делавшего вид, что ему ни почем всеобщее пренебрежение, и видела себя — несчастную, всеми брошенную школьницу, проводившую каждую свободную минуту с книгой на коленях, пытавшуюся притвориться, что мне все равно.
— Господин Байсаров, — бросила я как можно небрежнее, — не хотите ли выпить что-нибудь?
Удивленный Алик повернулся и, немного поколебавшись, кивнул:
Я посигналила официанту, немедленно оказавшемуся рядом:
— Пожалуйста, принесите господину Байсарову виски со льдом.
Посмотрев на мужчину, я обнаружила, что тот, недоуменно хмурясь, изучает меня, его взгляд блуждал по лицу, груди и талии, потом снова поднялся к глазам, словно он подозревал меня в чем-то и хотел понять, почему я пытаюсь завести с ним знакомство.
— Кто был тот человек, который велел вам избавиться от меня? — резко спросил он.
Ей не хотелось зря волновать его, но пришлось сказать правду:
— Мой отец.
— Примите мое глубочайшее и искреннее сочувствие, — торжественно объявил он, и я разразилась громким смехом, потому что никто до сих пор не смел критиковать моего отца, даже косвенно, и, кроме того, я неожиданно почувствовала, что Амир Байсаров был мятежником, как я и сама решила отныне стать. Это невольно делало его родственной душой, и я почему-то сравнила Амира с храброй дворняжкой, брошенной злобной рукой в стаю надменных чистопородных собак. Я решила спасти его.
— Можно пригласить вас на танец? — улыбнулась я.
Амир с веселым изумлением оглядел меня.
— Что заставляет вас думать, принцесса, будто бы я умею танцевать?
— А вы умеете?
— Думаю, справлюсь.
Это определение оказалось явной недооценкой его возможностей, что и поняла я, через несколько минут после того, как мы вышли потанцевать на террасу под медленную мелодию, которую играл маленький оркестр. Он действительно танцевал неплохо, хотя несколько скованно и старомодно.
— Ну как я справляюсь?
Находясь в блаженном неведении относительно двойного смысла его шутливой оценки, я ответила:
— Пока я могу только сказать, что у вас хорошее чувство ритма и двигаетесь вы легко, а это самое главное. — И, улыбаясь ему, чтобы случайно не обидеть, призналась:
— По правде говоря, вам не хватает практики.
— И часто вы рекомендуете практиковаться?
— Не очень. Одной ночи будет достаточно, чтобы выучить новые па.
— Я не знал, что существуют «новые па».
— Существуют, но сначала вам придется поучиться, как вовремя расслабиться.
— Сначала? — повторил Амир — А я все это время находился под впечатлением, что расслабляться нужно потом.
И только сейчас до меня дошло, что он имеет в виду. Окинув его спокойным взглядом, я не повышая голоса, спросила с упреком.
— Мы говорим о танцах, господин Байсаров?
Услышав это, Амир несколько секунд он с неподдельным интересом изучал мое лицо, словно оценивая вновь, и кажется, его мнение обо мне начало резко меняться.
Его глаза были не светло-голубыми, как я думала, а удивительного металлически-серого цвета, и волосы оказались не черными, а темно-каштановыми.
Запоздало объясняя причину скованности движений, Амир сказал:
— Несколько недель назад я порвал связку на правой ноге.
— Прошу прощения, — извинилась я за то, что так неосторожно пригласила его на танец. — Очень больно?
Удивительная белозубая улыбка вновь сверкнула на темном лице:
— Только когда танцую.
Я весело рассмеялась и почувствовала, как собственные тревоги начинают таять. Мы оставались на террасе достаточно долго, чтобы потанцевать еще, и на этот раз говорили лишь на такие общие темы, как плохая музыка, спорт и хобби. Когда мы вернулись в салон, нам принесли виски. И мне внезапно пришла в голову коварная идея, вызванная неприязнью к Алексу и сочувствием к Амиру.
— Пожалуйста, запишите напитки на счет Александра Шорина. — попросила я официанта и, краем глаза глянув на Амира, заметила его удивленное лицо.
— Разве вы не член клуба?
— Член, — покаянно улыбнулась. — Это просто мелкая месть с моей стороны.
— За что?
— За…
Слишком поздно поняв, что все сказанное мною, может смутить его либо будет истолковано как жалость, я пожала плечами:
— Мне не очень нравится Алекс.
Байсаров как-то странно посмотрел на меня и подняв стакан, сделал большой глоток:
— Вы, должно быть, голодны. Позволяю вам уйти и присоединиться к друзьям.
Это было жестом вежливости: очевидно, Мужчина давал мне возможность вовремя уйти, но я не имела никакого желания видеть сейчас Алекса и его друзей, а кроме того, судя по виду остальных гостей, было ясно, что если она сейчас покинет его, ни один человек в этой комнате не сделает даже попытки заговорить с Амиром. Говоря по правде, присутствующие в салоне старались вообще не подходить к нам.
— Собственно говоря, еда здесь не так уж и хороша.
Амир обвел глазами собравшихся и решительно поставил стакан, словно показывая, что собирается уйти:
— Да и люди тоже.
— Они держатся в стороне вовсе не из злобы или высокомерия, поверьте.
Безразлично пожав плечами, недоверчиво спросил:
— Почему же, по-вашему, они делают это?
— Ну прежде всего, они смущены поведением Алекса. Все-таки, это закрытый клуб. И поскольку, зная кто вы и чем занимаетесь, заранее решили, что у вас с ними нет ничего общего.
Он, очевидно, подумал, что я покровительствую ему из жалости, потому что, вежливо улыбнувшись, сказал:
— Мне пора уходить. Всего хорошего.