- Нет!
- Пожалуйста! - почти крикнула я. - Со мной все будет в порядке, здесь он мне ни слова не скажет, подождет, пока мы останемся наедине, но трудно представить, что он сделает с вами.
И минуту спустя я узнала ответ.
- Убирайтесь от сюда, Байсаров! - прошипел отец вне себя от бешенства и, повернувшись ко мне, с силой схватил за мою руку:
- Ты идешь со мной.
Два клубных официанта уже направлялись к нам. Отец дернул меня за руку, я умоляюще попросила Амира:
- Пожалуйста, уходите, не нужно устраивать сцену. - Отец потащил меня вперед, и у меня не осталось другого выбора, кроме как покорно идти за ним или тащиться сзади. Я едва не заплакала от облегчения, увидев, что официанты остановились, а Амир, широко шагая, направился к дороге. Официанты нерешительно поглядели на моего отца, ожидая указаний, и тот бросил:
- Пусть подонок убирается, но позвоните привратнику и предупредите, чтобы не вздумал впустить его снова.
У самой двери отец, побагровев от гнева, обернулся ко мне:
- Твоя мать сделала меня посмешищем, но будь я проклят, если и тебе удастся то же самое! Слышишь?!
Он отбросил мою руку, словно она была осквернена прикосновением Амира, но голоса больше не повышал. Истинный Росман, какими бы ни были повод и причина, никогда не проветривает грязное белье на публике.
- Немедленно поезжай домой и оставайся там. На дорогу у тебя уйдет двадцать минут; через двадцать пять минут я позвоню, и Боже помоги тебе, если вовремя не окажешься на месте.
Он резко повернулся на каблуках и вошел в здание. Изнывая от унижения и позора, я посмотрела ему вслед, а потом вошла в клуб и взяла сумочку. По пути на стоянку я заметила в тени деревьев три целующиеся пары.
Почти ничего не видя из-за застилающих глаза слез бессильной ярости, я уже проехала мимо одинокой фигуры, шагавшей по обочине дороги с перекинутым через плечо смокингом, прежде чем поняла, что это Амир. Я нажала на тормоза. Снедаемая угрызениями совести за причиненную ему боль, я не осмеливалась поднять на него глаза.
Он подошел к машине, слегка нагнулся, глядя на меня сквозь приоткрытое окно:
- С вами все в порядке?
- В полном. - И, неловко пытаясь притвориться, будто ничего не случилось, объяснила:
- Мой отец - Росман, а Росманы никогда не ссорятся на публике.
Но Амир заметил мои слезы в глазах и, протянув руку, осторожно притронулся загрубевшими пальцами щеке.
- И, кроме того, не плачут на людях, не так ли?
- Верно. - Призналась я.
- Я… сейчас я еду домой. Могу я подвезти вас?
Амир перевел глаза на побелевшие пальцы, вцепившиеся в баранку.
- Да, но только если вы позволите мне сесть за руль. Следующие слова помогли мне понять, что он сомневается в моей способности добраться до дома:
- Почему бы мне не доставить вас домой? А оттуда я возьму такси.
- С удовольствием, - Выйдя из машины, я обошла ее кругом и уселась на место пассажира.
Амир включил сцепление, и машина плавно свернула с проселочной дороги на шоссе. Оба долго молчали. Мимо проплывали огоньки фар, ветерок дул в окна. С левой стороны сверкали огненные фонтаны, расцветали яркие цветочные клумбы, сыпались каскады искр — это догорал фейерверк, приходя к великолепному финалу в россыпях красного, белого и голубого огней. Я молча наблюдала, как сверкающие искры рассыпаются и гаснут.
- Я хочу извиниться за то, что произошло сегодня, то есть за отца.
Амир искоса с улыбкой взглянул на меня… - Это ему следует извиниться. Моя гордость была задета, когда он послал этих двоих жирных пожилых официантов выбросить меня. Мог бы по крайней мере подрядить четверых, чтобы пощадить мое самолюбие.
Я раскрыла рот, потрясенная тем, что его ничуть не запугали угрозы отца, но тут же улыбнулась, ощущая, как прекрасно быть рядом с таким человеком. Молча оценив широкие мускулистые плечи Амира, я кивнула:
- Если бы он действительно хотел выкинуть вас из клуба, мог бы сообразить послать сразу шестерых.
- Мое самолюбие и я - мы оба благодарим вас, - лениво улыбнулся он, и я, которая дала себе слово больше не улыбаться, разразилась хохотом.
- У вас чудесный смех, - спокойно произнес он.
- Спасибо, - ответила я, без памяти довольная комплиментом.
В бледном свете приборной доски, я не отрываясь изучала темный профиль, наблюдала, как ветер шевелит густые волосы, удивляясь, почему несколько простых слов кажутся почти физической лаской. «Настоящая сексапильность в чистом виде…»
Поначалу я не считала Амира чересчур привлекательным. Зато теперь, кажется, изменила свое мнение и подумала, что немало женщин вешаются ему на шею. Вне всякого сомнения, именно по этой причине он научился так целоваться. Да, сексапильности в нем хоть отбавляй, и в обращении с женщинами ему нет равного.
- Сверните сюда, - попросила я спустя пятнадцать минут, когда мы приблизились к высоким воротам из кованого железа. Протянув руку, я нажала кнопку на приборной доске, и ворота медленно распахнулись.
- Это, наш дом!