Вместо ответа Амир оперся бедром о стол, переместив вес на другую ногу, молча вопросительно поднял брови, как я и предположила, ожидая правдивого объяснения. Его упорное молчание и немигающий взгляд лишили меня остатков воли и сдержанности, которые я так старалась сохранить. Мысли, целый день не дававшие покоя, вновь начали разрывать усталый мозг: я беременна и должна стать матерью-одиночкой, а мой отец сойдет с ума от ярости и боли. Я беременна! Беременна!
А мужчина, частично виновный в моих бедах, сидит здесь, спокойно наблюдает за мной с бесстрастным интересом ученого, рассматривающего в микроскоп извивающегося червя. И я, охваченная неожиданным и безрассудным гневом, набросилась на него:
-Ты на что-то злишься или просто отказываешься заговорить со мной?
- Собственно, — ответил он, не повышая голоса, — я жду, когда ты начнешь.
- Вот как!
Ярость уступила место отчаянию и нерешительности. Изучая его спокойное лицо, я решила, что всего-навсего попрошу совета. Господь знает, мне необходимо с кем-то поговорить! Скрестив руки на груди, словно пытаясь защититься от возможного гнева Амира, я откинула голову, притворяясь, что рассматриваю густой полог листвы.
- Говоря по правде, у меня были причины приехать сюда.
- Я так и думал.
Я взглянула на него, пытаясь понять, что он имеет в виду, но лицо Амира оставалось по-прежнему непроницаемым. Я снова уставилась на зеленые кроны, расплывающиеся перед глазами из-за непролитых слез.
- Я здесь, потому что…
Я не смогла продолжить.
- Потому что забеременела, — докончил он без всякого выражения.
- Откуда ты узнал? -мне стало горько.
- Только две вещи могли привести тебя сюда. Это одна из них.
Умирая от стыда, я все же умудрилась пролепетать:
- А вторая?
- Мое непревзойденное умение танцевать? - Он еще мог шутить, и эта совершенно неожиданная реакция окончательно выбила почву из-под моих ног. Слезы, прорвав плотину сдержанности, хлынули ливнем; я закрыла руками лицо, а тело затряслось от душераздирающих рыданий. Почувствовав, как его руки ложатся мне на плечи, я позволила потянуть себя вперед и оказалась в его объятиях:
- К-как ты можешь шутить в т-такое время? - всхлипывала я, уткнувшись ему в грудь, болезненно благодарная за молчаливое утешение.
- Ну же, не молчи, скажи все, - всхлипнула я, вытирая глаза. - Объясни, что во всем виновата я сама и только с такой дурочкой это могло случиться.
- Не стану спорить. – спокойно ответил Амир.
- Спасибо. Теперь я чувствую себя гораздо лучше.
Только сейчас до меня дошло, что он держится с потрясающим и необъяснимым спокойствием и что моя несдержанность лишь ухудшает положение.
- Ты абсолютно уверена, что забеременела?
- Сегодня утром ездила в клинику, - шепнула я, - и они установили шестинедельную беременность. Я уверена также, что ребенок твой, на случай если хочешь спросить и стесняешься.
- Я не настолько вежлив, - саркастически бросил Амир.
Аквамариновыми глазами, по-прежнему полными слез, но сверкающие гневом, уставившись на него, я, решила, что он пытается упрекнуть меня, уже хотела было принять вызов, но Амир покачал головой, чтобы предотвратить очередной взрыв.
- Вовсе не галантность помешала мне задать этот вопрос, а обыкновенное знание элементарной биологии. Не сомневаюсь, что отец ребенка - я.
Я почти ожидала осуждения и обвинений, укоризненных взглядов и презрительной гримасы, но его поведение и хладнокровная логика полностью сбивали с толку. Не отрывая взгляда от пуговицы ночной синей рубашке, я украдкой вытерла слезу и услыхала тихий вопрос, мучивший меня все эти дни: