До сих пор я приобретал только выставленные на продажу компании. Но год назад я начал вести переговоры о покупке фирмы по производству электронного оборудования с мульти миллионным капиталом, расположенной в Бостоне. Собственно говоря, руководители компании сами предложили Амиру купить ее.
Идея понравилась Байсарову, но после многих часов обсуждений и совещаний совет директоров «Роджет электроникс» неожиданно отказался принять выработанные и согласованные условия. Рассерженный напрасной тратой денег и времени, Амир решил захватить компанию с согласия руководства или без оного. Началось широко разрекламированное сражение, закончившееся победой Байсарова. Директора остались лежать на поле битвы, а Амир получил очередное прибыльное предприятие. Однако заодно с победой Амир приобрел репутацию безжалостного хищника чужака, готового идти по трупам, чтобы добиться цели. Однако это ничуть на него не подействовало, во всяком случае, не больше, чем слава международного плейбоя, которую также приписывала ему пресса. Антиреклама и невозможность иметь личную жизнь, скрытую от назойливых глаз, стали ценой успеха, и Амир принял это с тем же философским безразличием, какое чувствовал к назойливому лицемерию общества и предательству конкурентов по бизнесу. Появились неизменные спутники блестящего успеха — прихлебатели и враги, и общение с ними сделало его чрезвычайно циничным и настороженным, приходилось платить и эту цену.
Но волновало его серьезно совсем другое — никакие достижения, никакие победы больше не доставляли ему особенной радости. Тот подъем духа, который он испытывал когда-то при очередном завоевании, давно уже покинул его, возможно, потому, что теперь все давалось гораздо легче, чем раньше. Слишком немногие осмеливались бросать ему вызов, по крайней мере пока, речь не зашла о «Роджет электроникс». Только решение захватить компанию принесло с собой нечто вроде прежнего опьянения битвой и возбужденного предвкушения схватки. «Роджет» поистине требовала огромного напряжения сил и воли: корпорация нуждалась в полнейшей реконструкции. Слишком многочисленное руководство, чересчур устаревшее оборудование, отставшая от жизни политика маркетинга — все это придется изменить, прежде чем производственный потенциал будет реализован, а настоящая прибыль получена. Амиру не терпелось отправиться в Бостон и приняться за дело. Раньше, когда он захватывал очередное предприятие, обязательно посылал шесть человек, прозванных журналом «Бизнес уик» «командой захвата», чтобы определить обстановку и выдать рекомендации. Они уже пробыли в «Роджет» две недели и работали в шестидесятиэтажном здании главной конторы, ожидая, когда Амир присоединится к ним.
Поскольку Амир намеревался наезжать время от времени в Бостон, то купил там пентхаус. Все было готово, оставалось лишь приехать и начать работу.
Прошлой ночью он вернулся из Греции, где вел переговоры о приобретении торгового флота, занявшие пять долгих, мучительных, бесконечных недель вместо запланированных двух. Теперь его задерживало лишь проклятое интервью.
Мысленно проклиная назойливую журналистку, Амир направился к дому. Вертолет на восточном газоне уже дожидался, чтобы доставить его в аэропорт, где недавно купленный «Лир» был готов к отлету в аэропорт, где ждал самолет бизнес класса, который приобрела корпорация. Бостон ждал.
Пилот вертолета махнул Амиру, поднял вверх большие пальцы рук, показывая, что пора лететь, и встревоженно оглядывая стену тумана, быстро смыкавшуюся вокруг дома. Амир понял, что пилоту тоже не терпится подняться в воздух.
Амир пересек вымощенную камнем террасу и вошел в дом через высокую стеклянную дверь, ведущую в кабинет. Он уже потянулся к трубке, намереваясь позвонить в Лос-Анджелес, когда противоположная дверь вдруг приоткрылась:
- Амир…
Гари просунул голову в щель. Хриплый голос, испалинный рост и грозная внешность служили разительным контрастом сверкающему величию кабинета с мраморными полами, толстым кремовым ковром и письменным столом со стеклянной крышкой. Официально Гари Карагис, грек по национальности, считался водителем Амира, на деле же был его телохранителем и гораздо лучше подходил именно для этой роли, поскольку, сидя за рулем машины, вел себя так, словно участвовал в скачках на гран-при.