Намного-намного хуже.
Он медленно погружается в пучину вод, перед глазами у него безумными вспышками прокручивается лицо королевы, искаженное в оскале и приближенное к его шее, чтобы разорвать ее острыми клыками. Точно такие же сейчас испачканы кровью безжизненных соратников, друзей, зрачки которых отравлены мелодичной песней, а душа проклята вечным скитанием по этим водам.
Они свалены в кучу, кровь льется струями и перемешивается с длинным мокрым следом, оставленным хвостом русалки. Она склоняет голову к плечу, разглядывая Риддла, замершего напротив без сил даже на то, чтобы пошевелиться, и завороженно смотрящего на темные волосы, облепившие ее бледное, покрытое многочисленными шрамами, лицо.
Он пропал, потому что сама королева медленно затягивает мотив его похоронной песни.
========== Дети патрона. Том Риддл; Дельфини ==========
Волосы ее крашенные серебром спадают на хрупкие плечи, в черных глазах отражается смерть бытия его. Вечная скука прячется в бледности его змеиного тела, Волдеморт языком очерчивает бледные губы, когда замечает открывающиеся двери в его личную тюрьму. Британцы, трусливыми крысами переправившие его бессмертное и бессознательное тело в Нурменгард — проклятую тюрьму проклятых волшебников, сейчас со спокойствием продолжают жить, стараясь подавить нанесенные им психологические травмы, пока их главный враг, все еще живой, все еще непобедимый, замирает тенью у стены темницы павших лидеров и истинных злодеев, чья кровь черными вязкими каплями спадает на холодную плитку запертых в ней безумцев.
Он в тюрьме, словно заяц в капкане, посадивший иссохшую пародию на труп Гриндевальда на стул напротив себя, уступив единственное сидячее место, Волдеморт обнажает кровожадную улыбку и поднимает сверкающий в темноте взгляд узких зрачков на дочь. Сторонницу.
Золото крови ее течет по тонким венам, волнистость волос омывает бледный овал лица — его младая женская копия с аккуратными чертами, острыми коленями, не прикрытыми тканью высокой черной юбки, глядит насмешливо, каблуками стуча по полу, каждым шагом забивая гвозди в гроб его самообладания. Палочка, отданная охранникам, смесь ее магии и специального нутра, Волдеморт почти не вглядывается в копию своих черт, склоняет голову к плечу и прикрывает дрожащие веки. От нее еле слышно несет смертью и жестокостью.
— У вас, отец, изнеможденный вид, — с заметной в высоком голоске издевкой произносит она, носом прислоняясь к прутьям и вставая на цыпочки, чтобы заглянуть в окошко на двери. Темный Лорд с отобранным статусом с легкостью представляет очертания ее тела, дорогой бархат мантии на воробьиных плечах. Отпечаток общества, в котором она росла и чьи идеалы впитывала, замирает невидимой печатью на ее коже. Девочка сливок на дне белоснежной фарфоровой чашки, голубизна происхождения и мрак проданной наставнику души, она разбавляет тоску его времени блестящим пятном. — Патрон все еще выглядит намного лучше вас.
Кривая угрожающая ухмылка мелькает на его лице тенью, Волдеморт что-то шипит, и в зрачках ее появляется огонек испуга, смешанного с благоговением. Губы приоткрываются в тяжелом вздохе, амбре тюрьмы и цепей впитывается в ее молочное тело. Рассеянные по ее коже родинки остаются маленькими воспоминаниями этого, готовящегося вскоре заполниться другими людьми — ИХ врагами — места.
Кукла трупа скосила голову, роняя ее на грудь. Рассыпается, разваливается, ветхим отпечатком ЕГО разочарования остается Волдеморту в качестве собеседника. Будь его воля, он давно ушел бы от наставника, но тот никого не отпускает, пусть и прошло больше семидесяти лет с того момента, как юный Том Риддл угодил в его сети, желая повернуть их в свою пользу.
— Твой патрон лжец и мразь, ему к лицу обманчивое очарование.
Дельфи руку в белоснежной перчатке прислоняет к алым губам и давит смешок, противная в своей идеальности — ловушка для наивных магов, — она качает головой и прислоняется лбом к холодным прутьям. Змеиный шепот долетает до ушей Волдеморта, проскакивает внутрь и приятным теплом магии разливается под кожей.
— Завтра мы начинаем, отец. Готовьтесь получить престол Магической Британии, как и было обещано договором с дьяволом.
Лоск ее отражается в сощурившихся глазах мага приятным наслаждением, он кивает и лениво взмахивает рукой, отпуская ее. Влюбленная и покладистая, ее вырастили на поклонении образу отца, что оставляло собственные приятные следы, которые замечал Волдеморт в ее послушании, она исчезает так же быстро, как и появилась. Он разминает затекшие кости и вспоминает план, кукла протягивает ему волшебную палочку. Его собственную и для остальных погибшую, ложащуюся в руку с привычным ощущением возвращения собственной частички.
С завтрашнего дня казни загремят по всей Европе, с завтрашнего дня лавина бунтующих поднимет переворот, который в этот раз не посмеет провалиться. Они объединились, они — одно целое.
И дочь его — посредник с Гриндевальдом — воспитанное патроном дитя, станет новой королевой. На серебре ее волос Волдеморт видит золотистую диадему. Послушная собака на подлокотнике его трона, ее сжатый подбородок его длинными пальцами — они поставят этот мир на колени. Для нее. Для себя.
Ведь это не сказка, злодеи так просто не проигрывают.
========== Школьники. Том Риддл/Гермиона Грейнджер ==========
— Что ты за ягода такая, Грейнджер? — он ведет носом по ее виску, убирает в сторону путающуюся в пальцах копну волос, оголяет ее плечо и чертит почти не ощущаемую линию по коже. Она дышит тяжело, сжимает его ладонь, острыми ногтями впиваясь и молчаливо веля отпустить локоны, склоняет голову к другому плечу, оголяя шею.
Мантия на ее плечах черным бархатом струится и пахнет какими-то цветами — Том не разбирается, но ему не нравится. У духов явный привкус гриффиндорского безумства и смеси золотых цветов самоотверженности, а он, склизкой змеей забравшийся в ее душу и нагло поселившийся там, вбирает в себя светлую энергию, которой Гермиона откармливает окружающих. Он ее даже ненавидит за игру в притворство, пока девушка умело копирует его привычки и запрещает вздох сделать, его же веревками стягивая их вместе.
Это неправильно. Том совершенно не в восторге.
— Не твоего поля, запретная, раз тянешься ко мне так, — бросает она семикурснику и вытягивается, глядя на его лицо. Искусанные губы приоткрыты, и по ним чуть ли не яд победы течет, который Риддл хочет сцеловать. Остаться вечным мертвым поцелуем, от которого никто в будущем избавиться не сможет, молчаливым проклятым спутником в тени за спиной.
— У тебя слишком острый язык.
— А у тебя ум, но я же не пытаюсь осуждать, — улыбается в ответ Гермиона и полностью поворачивается к нему лицом. Руки соскальзывают на девичью талию, цветочный флер разъедает ноздри медленной сладкой пыткой. Раздражающая в своем спокойствии, она затуманенным влюбленностью взором очерчивает его лицо из-под пушистых черных ресниц. Каждый миллиметр кожи чувствует ее, Том склоняется немного ближе.
Школьный роман — его новая абсурдная идея, вызывающая слабую улыбку на тонких губах, пятикурсница, отбирающая книги и последние остатки рассудка одним своим существованием — долбанная примесь неизведанного адреналина в крови. Он ее терпеть не может. Он на ней помешан. И это далеко не самая нормальная история отношений — Грейнджер пользуется им, а он втягивает ее в себя жадно, страстно, голодно.
Так нельзя, но Том идет на ее поводу, нарушая собственные правила и моральные устои.
— Я скучала, Риддл.
И ее маленькие проигрыши для него слаще меда.
========== Давай посмеемся вместе. Джинни Уизли/Том Риддл, Волдеморт ==========
У него лицо змеиное, бледные черты искажаются в обманчивой насмешке, пока глаза — красные-красные, затмевающие, убивающие, пока его глаза пронзают скорчившуюся на полу девчонку насквозь, кусающую губы и тихо рыдающую. Рыжие волосы сваленными потемневшими патлами огибают исхудавшее лицо, а радужки, когда-то светившиеся радостью восторга и пленившие юный крестраж, заполнены водой, утопившей потухшие искры.