— А почему ты упустила свой первый бал? — озадачился Гарри.
— Потому что я была… как бы это сказать… Страшной, как ощипанная ворона, сама себя в зеркале пугалась… Парни просто мигом растворялись с моего горизонта. Для такой дурнушки, как я, это было сродни чуду, что ты на меня посмотрел, да ещё и замуж позвал!
Гарри оглядел её — смуглая, изящная, большеглазая, с прямым длинным носом, чем-то похожая на индианку. Черные густые волосы водопадом струились на подушку.
— Позволь мне с тобой не согласиться: ты была не вороной страшной, а всего лишь гадким утенком, — внушительно попенял он ей.
— А чем утенок лучше вороны? — не поняла Эйлин.
— Тем, что он вырос и превратился в прекрасного лебедя, — сообщил Гарри и затаил дыхание, ожидая, когда до Эйлин дойдет. А та действительно задумалась: что же ей муж сказал? А когда дошло — просияла.
— Это был комплимент?! О, Тоби, ты такой милый! — и с поцелуями на мужа. Гарри дождался, когда она остановится перевести дух, и вклинился в паузу:
— Мы давно женаты?
— Пять лет.
— А почему ребёнок родился только сейчас?
— Не знаю, — растерялась Эйлин. — Я как-то не задумывалась. Да мы и не планировали детей, просто жили, и нам вполне хватало друг друга. Ты работал, я за домом следила, тебя ждала, ужины готовила. Беременность была полной неожиданностью для нас обоих, но ты был очень рад рождению сына. А пока ты в больнице лежал, я с папой помирилась — он наконец-то признал тебя и согласен принять в своём доме.
— А какой он, твой папа? — заинтересовался Гарри.
— Он милый. Хороший. Немного ворчливый. Зовут Уолли Принц. Очень обрадовался наследнику и хочет собрать нас всех вместе под одной крышей.
Гарри задумался: с одной стороны, страшно хотелось принять приглашение Принцев и тем самым обрубить все назревающие проблемы на корню. Но, с другой стороны, как-то не хотелось быть на иждивении у кого-либо, пусть даже это и родственники жены. Эйлин ощутила эту его неуверенность в молчании и примирительно проговорила:
— Необязательно срываться прямо сейчас, Тоби. Если хочешь, мы можем сперва в какой-нибудь волшебной деревушке поселиться, жилье у нас легче достать, простым явочным способом. Вот только с работой для тебя потрудней будет. Но ты не волнуйся, Тоби, мы что-нибудь придумаем с твоим трудоустройством в магическом мире.
На этой, чуть оптимистичной ноте разговор завершился, и супруги мирно заснули. Наутро Эйлин приготовила завтрак для мужа, покормила сына и, вдохновленная ночной беседой, унеслась в магический квартал за волшебными ингредиентами для зелий. Гарри остался с ребёнком.
Пользуясь тем, что малютка спит, Гарри обстоятельно обследовал дом заново, теперь, в одиночестве, он смог осмотреть его более подробно. Особое внимание Гарри уделил фотографиям и бумагам, которые постеснялся изучать при жене. С картонных черно-белых карточек на него чопорно взирали незнакомые леди и мистеры, среди которых он нашел мелкую тощую копию себя. Бумаги он просмотрел мельком, счета и квитанции отложил сразу, а вот свидетельство о рождении прочел внимательно, уяснив себе, что сынок Тобиаса, Северус Снейп, родился в субботу девятого января. Заодно и узнал, в какое именно время попал — в тысяча девятьсот шестидесятый. И что им с Эйлин тридцать один год. Нестарый ещё, в самом расцвете сил.
Но и Поттера так жаль, не успел тот пожить, всего семнадцать сопливых лет… Размышляя об этом, Гарри встал с кровати и подошел к зеркалу на гардеробной. Здоровенный бугай с мощными руками. Рассматривая фигуру Тоби, Гарри думал о том, как этот самый Тоби зверски орал на Эйлин, махал на неё кулаками, а наоравшись, прикладывался к бутылке. Теперь он знает, что это случилось потому, что Тобиас не простил супругу, не принял её колдовское происхождение, наотрез отказался знакомиться с родителями жены и уж тем более не согласился переезжать из неблагополучного района, даже ради ребёнка. При последней мысли Гарри поморщился — не очень-то хорошим отцом себя Тоби показал…
Так может, его поэтому переместила магия? Чтобы помочь маленькому новорожденному волшебнику? Не отрывая взгляд от зеркала, Гарри нашел в отражении Северуса, лежащего на кровати средь бумаг и фотографий, и улыбнулся — малыш проснулся и безмятежно таращился на окружающее пространство. Вернувшись к кровати, Гарри присел на край, склонившись над младенцем.