Минуя общие ворота с металлоискателем, они вышли из зоны прилетов и прошли через служебную дверь к выходу. Первым вышел водитель. Через некоторое время, услышав писк контрольного сигнала, двинулись и курьер с охранником. У выхода уже ждала машина. Освещение в подъездной галерее было так себе, фонари горели не все, но так было всегда, и курьер к этому привык. Он шагнул к машине и краем глаза увидел, как охранник резко развернулся и сделал шаг в сторону. Больше он не видел уже ничего.
— Готов, — сказала шепотом черная тень. — Уносите.
Еще две тени подхватили оглушенного охранника и торопливо уволокли его в темноту. Курьера затолкнули в машину, тень села рядом, и черная «волга» тронулась с места.
…Быстрее, быстрее, быстрее!
Когда Енот наносил первый удар скальпелем, курьер был, кажется, еще жив. А вот когда Енот достал пинцетом чип, оторвав его вместе с волокнами плоти — чип вжился, врос — у него уже не было сомнений, что он кромсает труп.
— Одна минута, — сказал Кен, ведущий машину и хронометраж одновременно. Антон бросил чип в перекись водорода, зажал баночку пальцем, поболтал, чтобы смыть кровь.
Цумэ закончил раздевать курьера. Эней сбросил рубашку, подставил грудь под мазок этилгидрохлорида и под скальпель. Резал уже Цумэ — с живыми у него получалось гораздо лучше, чем у Антона.
— Две минуты, — сказал Кен.
Кровь из разреза почти не текла: сосуды сжались от химического холода. Енот достал пинцетом чип и осторожно вложил его в раздвинутые края раны. Чип, говорите, разложится за полчаса? Да черт бы с ним. Эней сам начнет разлагаться, если через час-полтора не достать эту потенциальную гангрену.
В четыре щелчка медицинского степлера Цумэ сшил края раны. Марлевая прокладка. Пластырь. Все.
— Четыре минуты.
Эней надел рубашку курьера, принялся застегивать «разговоры» на куртке. Штаны решили оставить так — в бедрах курьер был пошире Энея, если бы брюки болтались, охрана могла бы что-то заподозрить. Вдвоем с Цумэ Антон помог Андрею влезть в ботинки покойника. В самом буквальном смысле.
— Вот он, — сказал Кен; снизил скорость и разблокировал двери.
Прыжок был бесшумным — только машину на миг перекосило под чужим весом. Верхний люк щелкнул, открываясь. Печальные глаза лемура блеснули при свете салонной лампочки.
— Восемь минут.
— Готов? Давайте его сюда, — Кессель принял труп так же легко, как Цумэ его подал, выдернул из люка, как морковку, и швырнул. Потом оперативник скользнул внутрь.
…В расчетное время та же самая черная машина остановилась у бокового входа в комплекс СБ. Из машины вышел человек в плаще и с чемоданчиком. Он был чуть повыше, пошире в плечах и постройнее покойного курьера, но заметить это было некому — в приемном тамбуре дежурили люди, которые не знали его в лицо. Двое охранников шли следом, как и положено.
«Курьер» подошел к двери, встал под аркой, на закрашенный светящейся краской квадрат. Через некоторое время дверь открылась и он шагнул в открывшийся проем. «Охранники» ждали. Через полминуты дверь снова открылась, и они тоже вошли.
Еще через минуту — или даже меньше — расхлопнулись ворота, пропуская минивэн и джип-хаммер. Выскочившие из минивэна люди были затянуты в глухие черные комбезы для строительных работ и ветрозащитные маски. Половина из них тащила сложенные носилки.
Цезарь первым вошел за бронированную дверь и тут же уперся в следующую. По идее, в тамбур могло вместиться два человека средней комплекции. С Цезарем в тамбур могла войти разве что небольшая собака. Однако вторая дверь открылась сама собой, и Цезарь на всякий случай поставил ее на стопор, чтобы она вот так же не захлопнулась и не помешала ребятам. А за дверью было небольшое пространство и поворот. И лежало два трупа. В форме внутренних войск. За поворотом оказался коридор, перегороженный двойной решеткой. Дверные секции решеток были подняты, и с той стороны валялось еще два трупа. Один, кажется получил пулю в висок — по крайней мере, лежал он ничком, головой в красной луже. А над вторым на стене алела хвостатая «комета» — словно маляр макнул кисть в киноварь и щедро брызнул на стену.
А дальше был выгнутый дугой коридор с распахнутыми дверями следственных кабинетов — и если в каком-то из них находился человек, он был мертв.