— Олег, — сказал он, допив и вернув чашку на поднос. — То, что вы сейчас видите — результат компромисса между мной, Аркадием Петровичем и теми людьми, которые хотели моей головы, и для кого ваша голова была просто мячиком в игре против меня. Не то чтобы я хотел вызвать в вас чувство вины — в конце концов, это бы произошло рано или поздно, вы послужили только поводом. Но вы должны понять — не услышать от меня или кого-то еще, не усвоить механически, а именно понять, что происходит.
Суслик начал мягкими, но все более усиливающимися движениями втирать массажный посттравматический гель в разбитые мышцы начальника. По комнате пронесся запах мяты и шалфея, от длинных пальцев Суслика по плечам распространялся приятный ментоловый холодок.
Габриэлян всмотрелся в лицо Олега и прочел на нем вещь для дела сугубо вредную: безудержное подростковое восхищение его, Габриэляна, крутостью.
Только этого не хватало.
Кажется, Волков оказался прав. Агнцем парень почти наверняка не был. Его А-индекс был ошибкой системы, как и все еще довольно высокий А-индекс самого Габриэляна. Машина фиксировала отсутствие корыстных мотивов, не понимая — железо есть железо — какими интересными могут быть мотивы бескорыстные. С высокой вероятностью Олег был не ягненком, а волчонком, для которого понятие «моя стая» превалировало над абстрактными этическими ценностями. Он учинил диверсию в ЦСУ ради Али, числя ее в своей стае. Миллионы других Аль, проходивших через Лотерею до нее, и миллионы, которые пройдут после, для него не существовали. Об имеющем место быть порядке вещей он вообще не задумывался до того момента, как этот порядок ударил по нему.
Пятнадцать лет — время отчаянного поиска себя и столь же отчаянного подражательства… И если бы Габриэлян мог посоветовать этому мальчишке пример для подражания — он вычеркнул бы из списка и себя, и Короля, и Суслика. Потому что Король — сам «зеркало», Суслик — тень от тени прежнего Кесселя, а таких как Габриэлян следует хранить в темном прохладном месте в горизонтальном положении и соответствующей деревянной таре. Первоначальным замыслом было сплавить чертова вундеркинда хоть тому же Энею, благо у него в списках уже значится один такой. Но приказ от Волкова уже получен, а вот теперь Габриэлян и в лице Олега прочел встречный порыв — который находил совершенно неуместным и дурацким.
— Вы не можете вернуться обратно, Олег. У вас есть два варианта: либо не жить вообще, либо жить в нашем мире. Оба я в силах вам обеспечить, первый — безболезнненно и быстро. Второй, увы, нет. Я хочу, чтобы вы еще раз внимательно рассмотрели меня прежде, чем я оденусь, и как следует уразумели: здесь так принято. Причем это еще самый удачный вариант. Демонстрация, для посторонних. Если после первой ошибки вы получите то, что получил сегодня я — вы должны будете радоваться, что легко отделались. Если расплатой за вашу оплошность будет пуля в голову — уже я порадуюсь, что вы легко отделались. Потому что большинству первый же промах обходится намного дороже. Мне был отдан приказ взять вас в команду (да закрой же ты рот, Миша — да, ты не ослышался) или убить. Я хочу вас предупредить, что это почти одно и то же.
— Возьмите меня, — прошептал мальчик. — Пожалуйста.
Это была горячая, почти страстная мольба — но не крик приговоренного о пощаде, а просьба оруженосца, чтобы господин взял его в бой. Движения Суслика замедлились. Король задумчиво жевал губу. Габриэлян вздохнул.
— Мы не рыцари, Олег. От тех людей, которые занялись вашей семьей, мы отличаемся ровно одним — мы делаем эту работу лучше. Единственный принцип — это принцип целесообразности, ничего иного мы не можем себе позволить. Вы пошли, как вам казалось, на смертный риск — а на самом деле на смерть — ради Али. Вам придется забыть об Але. Вам придется работать на систему, благодаря которой тысячи таких Аль пожираются ежегодно. Вы совершили один подвиг — нелепый, бессмысленный, но все-таки подвиг. Больше подвигов не будет, только преступления. Мы все здесь продали души дьяволу. Дорого. Но продали. Какое-то время вы не будете участвовать в операциях — вы для этого просто пока не годитесь, но вы будете все время иметь дело с данными, полученными в результате провокаций, убийств и прочих методов зазеркалья, и учиться задавать правильные вопросы в полевых условиях. Да, это именно то, о чем вы подумали. Так что руки чистыми вы не сохраните. По правде говоря, меня несколько раздражает ваше щенячье восхищение моей персоной. Если бы мне кто-то предложил тот выбор, который я сейчас предлагаю вам, я бы выбрал первый вариант. Передозировка героина. Быстро, приятно, надежно. Зато спасете душу.