– И чо лесниr*? – заинтересовался Ортопед.
– Да ничего, дело в гостях было, он пьяный в дым, связали шторой, и все…
– Я тоже раза славно помахался, – сообщил подсевший Горыныч, – у Садиста спросить можете. Когда в больнице работали.
Олег и Даниил действительно отработали год медбратьями в хирургии Первого медицинского института, где и скорешились.
– Мы тогда на спецотделении были, – начал повествование уже просто “браток”, без приставки, – ну, где смену пола делают, – Горыныч неожиданно хихикнул. – Там мужик один был, ну, здоровый, я вам скажу, лось, бодибилдингом лет пять увлекался, альпинизмом… Ну, и решил он в бабу превратиться…
– Чего это он? – спросил Денис.
– Ну, транссексуал, с детства это у него – Он и спортом-то занимался, чтобы, типа, комплексы в себе подавить. Так часто бывает… Ну, вот. С Садистом как-то поспорил, чуть до драки не дошло. Олегу-то до всего дело есть…
– Это называется активная жизненная позиция, – сказал Рыбаков.
Ортопед согласно кивнул – он был такой же.
– Схлестнулись они по вопросу, кто лучше – мужик или баба. Оба вопят, врачи сбежались, разнимать стали – Олег тому пижаму порвал, обозвал предателем, кричит, что из-за таких дети школу бросают…
– А при чем тут дети?
– Не знаю, но именно это мужика конкретно зацепило… Вот он через неделю главврачу и настучал, – что Садист в морге с патологоанатомом спирт пьют, а потом на каталках между столов гонки устраивают… Ну, среди жмуров носятся, а те, типа, зрители. Как альтернативная олимпиада… – Горыныч снова хихикнул, видимо, и сам участвовал.
– Какая-то уж совсем альтернативная, – Денис закурил.
– Ну, – Горыныч хмыкнул, – Олега главный врач вызвал, вставил ему, чуть патанатома не выгнал… Садист злобу-то и затаил. Ну, срок операции подошел… А хирурги-то не видят, кого оперируют, им чо на табличке написано, то и делают, сестры привозят в операционную, и все. А тут как раз смена поменялась… Короче, просыпается мужик в палате, все, операция прошла, думает, ща врач придет, ну, наблюдающий, поздравит и все такое – Потом тесты, это ж несколько этапов… Тут сестра входит… – Горыныч затрясся. – И спрашивает, ты чего, мол, мужик… своего не хватило, да?.. Зачем тебе еще и вставка силиконовая? Мало, да?.. Садист, гад, таблички на палатах поменял… – Горыныч от смеха еле говорил, – и того – на увеличение достоинства увезли… Гигантом сделали… Постарались, называется…
Ортопед оглушительно захохотал, Горыныч вытирал слезы.
– А другого мужика, что, в женщину превратили? – не понял Денис.
– Не… – Горыныч не мог успокоиться, – нормально – отбился…
– А ты тут при чем?
– Так мужик-то первый… вскочил и давай по больнице бегать. Садиста ищет… а его нет, я-то ничего не знал, ну по коридору иду со склада, его встретил, спрашиваю… мол, чего такой возбужденный? Недоволен, что ль, лечением?.. Он в крик, где, вопит, этот бритый олимпиец… Я ему, не знал же ведь ничего, и говорю… Что, мол, решил у него прооперироваться? Так это ты зря, Олег на год вперед таких, как ты, расписывает… Пошутил, блин. Садист, сволочь, не предупредил… Ну, мужик мне в рожу… А у меня шприцы были, целый пучок, я колпачки сбил и в него воткнул, иглы еще на складе нацепил… Как, блин, чувствовал… Этот, как дикобраз, по коридору понесся, персонал и больных с ног сбивает… Я пошел, главному доложился, мол, псих этот ваш больной, на людей бросается, надо из дурдома машину вызывать… Главный на отделение позвонил и хвать за сердце. Это ж скандал! Ну я-то не виноват, иди, говорит, постарайся найти этого клиента, успокой и ко мне… Хорошо, говорю, а ежели он опять бросится? Не бить, ни в коем случае! – главный орет… Словами надо! Ну, ладно, только из кабинета выхожу, смотрю – летит, родной, уже костылем вооружился, машет, как вертолет… Я от него по коридору побежал, в морг, там закрыться можно и дверь железная. Не успел, он меня на лестнице достал и как костылем врежет! Я – с копыт! Вскочил, он опять замахивается… Ну, думаю, урод, надо было тебя седуксеном кормить месяцок, успокаивать, жаль, поздно уже… Он опять вдарил… Я ушел от костыля-то, на прием взял, – Горыныч был мастером спорта по самбо в сверхтяжелом весе, – и в окно… Ничего, думаю, второй этаж, газон внизу, не разобьется… А там решетка, забыл, блин! Он отскочил, как мячик, и на меня опять… Я его снова в окно – Так мы раз пять туда-сюда, упрямый попался, ужас… В конце-то он сдавать начал, но костыль не бросает, все ткнуть пытается!.. Обезоружить его надо было, я костыль ухватил и вырвал… Он кирпич схватил, как раз там штабель лежал, ремонт делали, и на меня… Ну я его снизу-то и ткнул – Батюшки! Чо было! У него ж не заросло ничего!
– Не фиг, блин, лезть! – сделал вывод справедливый Ортопед.
– Знаете, почему я от вас дурею? – спросил Денис и тут же сам ответил: – Вы – как жучки древоточцы, вам – что Страдивари, что садовая скамейка, без разницы, – один черт, деревяшка – Нельзя же так, у человека горе, а ты его костылем по больному, ну, во всех смыслах…
– Какой Страдивари? – серьезно поинтересовался Горыныч. – Из армян или мурманский?
Денис откинулся на спинку и проехал на кресле к окну.
– Не хочешь сам поспрошать, чего было? – спросил Антон.
– Не-а, пусть твои с ним разбираются, если уж так приспичило.
– Все-таки странно с барыгой получается.
– А ничего странного – Дружбан барыги девушку порезал, понравилась она ему очень, чего-то не срослось, и вот результат. Дружбана он боялся… Может, потому, что псих и с финкой носится. Ну, и стал выгораживать, подозрение отводить…
– Думаешь?
– А то! Ты, Антоша, голову не загружай этой лабудой. Если начать мудрствовать, то такое наворотишь – фээсбэшникам на зависть. Заговоры, тайны. Будь проще – барыга, понятно, ублюдок, но с ним цацкаться – себе дороже… Считай, потерян он для тебя. Коммерс понимает, что, как только он охрану ментовскую снимет, точно на прогулку на озера уедет, в тот же день, в обществе Эдиссона* и бочки с цементом… Ты лучше “крышу” с него сними – и все. Бабок у вас и без него хватит…
– Обидно терять…
– Обидно, досадно, ну да ладно…
– И что, пусть живет? Хоть отрихтуют маленько…
– Зачем тебе это? Ты лучше по-тихому сообщи кому-нибудь, чеченцам тем же, что барыга, мол, по своей жадности и крысятничеству без крыши остался, – Денис прикурил, – и все, они его сами и разгрузят, и отрихтуют. Слушок пусти, будто он… Ну сколько он скоробчить мог? Вместе с имуществом?
Антон задумался, подняв глаза к потолку.
– Тысяч на девятьсот – Может, лимон с мелочью…
– Тогда два! Вот они эти два лимона и будут у него выбивать, на базаре-то всегда разведут. А у него реально нет. Значит, жадный. Еще неплохо, чтоб узнали, что он дрянью какой-нибудь занимается. Не знаю, что модно сейчас? “Красная ртуть”, например… Тогда ему точно кранты, он же вынужден будет пообещать достать, подумает, что обдурит всех. Ну и нормальненько.
– Жестокий ты человек, – усмехнулся Антон.
– Ага, ты мне еще скажи, что я злой и совсем неженственный, – Денис проехал на кресле уже вдоль стола, – ты лучше поясни, чего ты хотел насчет Циолковского? Как я могу помочь?
– Андрюха производство открыть хочет – водка, ликеры, настойки, еще чего-то. Все официально, с ЛИВИЗом договоренность есть, лицензию получил…
– Ну-ну, – Денис вспомнил, что Андрей Королев был любителем послушать дуэт “Чай вдвоем”. – Соло “Водочка в одиночку”. Исполняет Циолковский.
Антон непонимающе посмотрел на приятеля.
– Ему там налоговая не подпоет? “Отворю потихоньку калитку”, а? Хор физзащиты, к примеру? – Денис крутанулся в кресле. – Циолковский же таран, если что не так, он же ЛИВИЗ с лица земли сотрет. А заводик хороший, народ хвалит. И с Вартаном Колорадским, я помню, корешки «не разлей вода». Тот ему быстро пару эшелонов спирта подгонит. И понесется – одну машину в магазин, десять к метро торговать. Циолковский такими темпами через месяц ЛИВИЗ купит, тогда вообще труба: армяно-космический тандем, наш город из Санкт в Спирт-Петербург переименуют. Или нет – в Спирт-Петрогрянц, чтоб Вартану не обидно было.
Note64
Эдиссон – имеется в виду не ученый, а один из персонажей, ответственный за меры устрашения, применяемые к подшефным коммерсантам