А что до незнакомого “братка”, цинично рассудил капитан, вел бы себя тихо, пожил бы подольше. А то, вишь, за какого-то там пенсионера вступается, благородного из себя корчит!
Вынесенное из подвала Казанского собора серебро оказалось штамповкой начала века, единственная ценность его была в количестве. Зато рулоны оказались эскизами Брюллова к оформлению Исаакиевского собора, а в папке находились две сотни архитектурных проектов Петербурга, подписанных министрами и императорами России. Все это, по мнению Рыбакова, ломимо финансового, представляло узко-судебный интерес.
Сворачивать картины обратно было опасно, могла начать осыпаться краска. Судя по виду, их как свернули в конце прошлого века, так и не разворачивали до сего момента. Денис достал гвозди и аккуратно прибил их по углам к стене комнаты, благо они были деревянными. Эскизы были небольшими и уместились на одной стене.
– И что дальше? – спросила жена.
– На рамы поставить надо. Реек купим, я за день управлюсь…
– Опять к Юлику повезем?
– Наверное. Но позже, сначала все, что можно, вытащим. Если сдавать, я мыслю, так все сразу…
– И сколько, по твоим прикидкам, это может стоить?
– Ну, тыщ по тридцать за эскиз, не меньше… Серебро – просто металл, только один поднос проверить надо, с документами разберемся…
– Не засветимся?
– Не-а. В каталогах этих вещей нет. Видишь – дата, тысяча восемьсот пятидесятый, это как раз Брюллов собор расписывал. Он там простудился сильно и умер. А после его смерти никто и не вспомнил,
– Но ценность это чисто музейная, я так понимаю.
– Поэтому и надо Юлику отдать… Он своих купцов имеет, орать на всех углах не будут – Повесят у себя, и see – Им главное – обладание, коллекционеры вообще народ ненормальный. Я у одного такого был, старый знакомый еще папика моего. Смотрю, на стене картина – парусник на огромной волне, два на три метра, Айвазовский. Красотища, цвета светлые… Потом в каталог глянул – нет ничего подобного, точнее, никто не знает. Видимо, на заказ писал, он же плодовитый был ужасно, у него только известных работ более семи тысяч…
– Может, подделка?
– Нет. Мужик всю жизнь антиквариатом занимался, три раза сидел за это дело. Подлинник, точно.
– Ты не думаешь, что с картинами лучше к нему?
– Нельзя, с ним Кривулькина знакома…
– Ну и что?
– Если знакома, то и общаться могут иногда. Она ж липучая, как банный лист. Он может проговориться случайно, человек пожилой, так потом воплей не оберешься, я для Алины – как красная тряпка…
– Она не появлялась уже год или два…
– Для этой дуры это не срок. Она и через десять лет может что-нибудь вспомнить и начать истерики закатывать. Или когда бабки кончатся…
– Если так кирять, никаких денег не хватит. – Ксения не знала Кривулькину лично, но была наслышана и от Дениса, и от его знакомых. – Она, скорей всего, пропила уже все…
– Не знаю. Она ж, по объявке, радостям материнства предается. Ну и мужиков потихоньку обувает, денежек подсасывает. Работать-то не умеет. Ей бы в целительницы народные податься, там все, как она. Хорошо еще, у меня башки хватило ее с братвой не знакомить, а то бы со всеми перессорился… Да ну ее! У нас своих дел по горло. Мне еще завтра Ортопеда к знакомому своему вести, проверку мышления делать будем…
– Зачем ему?
– Хочет, очень просил. Видимо, желает убедиться, что голова ему не только для того, чтобы кушать, дана… Он уже раз съездил, так не дождался моего психолога. Мишель же у нас экстраверт*, с мужиком каким-то там познакомился, тот ему программу компьютерную посоветовал, тест на интеллектуальный коэффициент. Вот Мишка в магазин за лазерным диском и помчался. К Гугуцэ прибежал, компьютер зарядили, себя проверили – ура! У одного сорок единиц, у другого сорок пять…
– А сколько надо?
– Ну сто, не меньше. Ниже семидесяти – это дебил. Они, скорей всего, что-то пропустили, поэтому и результат такой компьютер выдал – Точнее, бывший компьютер, – улыбнулся Денис:
– Почему бывший?
– А-а! Так они Горыныча решили проверить, у экрана посадили, сказали, что нажимать… Тест закончился – все, труба! Горыныч до десяти не дотянул! Так не бывает. Горынычу, если по результатам судить, должно быть годика два, даже в детский сад рано. Гугуцэ компьютер новый покупает. Данька ведь, как диагноз свой увидел, в них монитор бросил…
– Попал?
– Нет. Горыныч от ярости минут пять вообще говорить не мог… Сегодня они хотели Циолковского заманить. Интересно, он же у нас “вервольф”*…
– Почему?
– А кто ментов на помойке перекусал? Пушкин?
– А-а, понятно. Думают, оригинальный психологический тип. Наверное, это ты им посоветовал.
– Был грех… Они его в склонности к вампиризму подозревают. Теперь, пока всех не перепроверят, не успокоятся.
– Ну-ну, экспериментаторы. Может, им фирму открыть – “Ортопед и компаньоны, психологические исследования”?
– Надо посоветовать, дело прибыльное…
Султанов подъехал к председателю судмедэкспертной комиссии и пожаловался ему, что Огнев странно себя ведет последнее время – темнит, непонятно отвечает на вопросы. Профессор посмотрел результаты других врачей – вроде все в норме, и пообещал сам разобраться через неделю.
Следователь доложил Воробейчику, тот посоветовал ему узнать, в какое время профессор будет проводить обследование, и вызвать Огнева часа за три до этого – посидеть, помотать нервы.
Трое часов фирмы Фаберже из оставшихся четырех были подарены: одни – Ксанкиной маме, одни – Рыбакову-старшему, последние – Нефтянику на день рождения. Подарки вызвали шок, ибо одаряемые представляли их стоимость.
Толик получил миниатюрную копию часовни, украшенную изумительными агатами. Сей поступок Дениса и Ксении мог показаться странным, однако они здраво рассудили, что подарки родственникам так и так остаются в семье, а Толян был настоящим ценителем антиквариата, в его руках часы получат лучший уход, чем в любом музее. Денис и Ксения были напрочь лишены тяги к коллекционированию.
Толян подпрыгивал и суетился так, что чуть не свалился с подарком в руках с лестницы на своей даче, где отмечали этот знаменательный праздник. Собравшиеся братки в виде оценки только мычали, даже будучи трезвыми. Антон, тоже собиравший старину, цокал языком и рассматривал детали декора в огромную лупу.
Праздник удался на славу, хотя Толяна раза три пришлось выволакивать из гаража, куда он пытался под всякими дурацкими предлогами заманить Ксеню и подарить ей свой новый “БМВ”. Успокоить именинника было сложно, он все стремился совершить, по его же собственным словам, “адекватный поступок”. Наконец Ксения сказала, что ей не нравится черный цвет и “БМВ” как средство передвижения.
Это было ошибкой – нельзя было конкретизировать марку автомобиля.
Слова Ксении вызвали у Толяна прилив активности, он бросился к телефону, оторвал от ужина директора автосалона и чуть было не заставил его посреди ночи пригнать на дачу белый пятисотый “мерседес”– Денис тем временем узнал у Антона, что единственного, чего нет у гостеприимного хозяина, так это джипов, и Ксения громко заявила, что ей по душе исключительно вездеходы. Толян начал ломать руки, лихорадочно пытаясь вспомнить, где в час ночи можно приобрести внедорожник, и напал на Стоматолога, прибывшего на новом “гранд-чероки”. Стоматолог в принципе не возражал против дарения джипа, и крики “Кто щас может вызвать нотариуса?” огласили окрестности.
Оказалось, что могут все.
Пришлось Денису взять на себя ответственность, выпить с возбужденным новорожденным и пообещать, что в самом скором времени Ксения посетит его автомагазин.