Пребудьте же вовек достойной восхищенья.
Прекрасный Ваш альбом хранит изображенье
Всех черт моих; но нет, ещё таит душа
Признательность, любовь и нежность без границы.
Мне, право, нечему учиться
У Вашего карандаша.
Son anche pittore штрихом иного рода:
Рисую мысленно небесные черты,
Которыми щедра природа
Пред богом Вашей красоты;
Рисую все дары душевны и сердечны
(Я прозу не пущу в стихи свои, конечно,
Но и выдумывать не стану каламбуры),
Что Вы скрываете от посторонних глаз.
Но, полно, не нужны поэзии фигуры,
Когда так истина живописует Вас.
Александре Дитрихштейн-Шуваловой
Повсюду трепетной стрелою
На север компас обращён.
Наши сердца влекомы тою,
Что нам несёт любви закон.
Сестра ей первая подруга,
А муж соперничает ей.
И как прожить им друг без друга
И без насмешливых затей?
Она учтивости прелестной
И добродетели полна.
Блистая грацией чудесной,
Очаровала свет она.
Поэт невольно восклицает:
Семья златая, ваш портрет
Неизъяснимо вдохновляет
Вам адресованный куплет.
Комедианты дорогие,
Великолепные друзья,
Невольно будешь петь Россию,
Когда мы дружная семья.
Рождением Александрины
Восторг наш общий осенён:
Признательностию единой
Три сердца бьются в унисон.
Прасковье Голицыной
Вот милый мой кантон, как говорит швейцарец,
Где Вашим вымыслом пленён один цесарец.
Вы остроумие само
Пред Белосельским-Башомо.
Найдёте Вы у нас часовни вековые:
Собесский в старину творил дела святые,
Чтобы неверного скорее победить
И Австрию приободрить.
Дремучий лес кругом, как будто для того,
Чтоб голосу внимать природы потаенной.
Вы были ей благословленны
Проникнуть в таинства искусства своего
И тем уже служить природы украшенью.
«Кантон противный» мой! Когда б Ваш милый гений
Провёл со мной остаток дней!
Он средь мусических затей
Всё был бы верен вдохновенью.
Вы восприемница пленительных манер
Того, кто был для нас Парни, Дорат, Вольтер.
Хотел бы вновь любить скучающий певец,
Но долг повелевает ныне
Без лести петь мою княгиню.
Сегодня, право, я не льстец.
Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.