— Доктор Стивенс уже в пути, — раздался голос из динамика.
— Скажите ему, чтобы не тратил время на мытье, а то будет слишком поздно! — крикнул Ной. — Я нахожусь в грудной клетке и вижу сердце.
Ротхаузеру потребовалось меньше двух минут, чтобы добраться до сердца, которое трепетало и подрагивало от некоординированных сокращений.
— Дон, холодный солевой раствор! Это поможет решить проблему фибрилляции, пока не будет готов АИК. Питер, как у вас дела? — Ной опустил руку без перчатки в рану и начал открытый массаж сердца, ритмично сжимая и отпуская скользкий орган. Он решил, что стоит воспользоваться кислородом, который еще сохранился в крови, поскольку клетки мозга чрезвычайно чувствительны к гипоксии.
— Почти готово!
Питер и его помощник настраивали аппарат искусственного кровообращения. Понимая, насколько дорого время, они старались изо всех сил, пытаясь уложиться в считаные минуты вместо обычного часа.
— Ной, вы слышали меня насчет гепарина? — спросила Ава.
— Да, — коротко бросил Ной, — но тут ничего не поделаешь. Остается надеяться на лучшее.
Дон вернулась в операционную с литровым флаконом холодного физраствора. Ной велел сестре лить раствор в рану, пока он массирует сердце. Дон наклонила флакон и начала осторожно заливать жидкость.
— Быстрее, — поторопил Ной. — Чем скорее остынет сердце, тем скорее прекратится фибрилляция.
Дон выполнила указание. Обливание открытого сердца холодным раствором было для нее в новинку, хотя Дон и проработала операционной сестрой почти двадцать лет.
— Получилось, — сказал Ной. Ему не было нужды смотреть на монитор: он и так чувствовал, что фибрилляция утихает.
Дверь распахнулась, и на пороге появился кардиохирург Адам Стивенс. Он замер на мгновение, потрясенный открывшейся картиной: пациент лежит на столе со вскрытой грудной клеткой, операционная сестра льет в рану жидкость, а ординатор без перчаток массирует сердце. Бетси, сидевшая в углу на табуретке, поднялась и подала Стивенсу халат, в который тот сунул руки, после чего вопросительно взглянул на Ноя, ожидая объяснений. Ординатор и анестезиолог кратко ввели кардиохирурга в курс дела, пока Бетси помогала ему натягивать перчатки.
— Ладно, — кивнул Стивенс, — а теперь давайте переведем его на искусственное кровообращение. Питер, у тебя все готово?
— Да, — откликнулся перфузиолог.
— Спасибо, что заглянул к нам, Адам, — впервые за то время, пока шла борьба, подал голос Мейсон. — Досадно, когда из-за неудачной анестезии все летит кувырком. К сожалению, меня ждут в другой операционной, а то я остался бы и помог тебе. Но доктор Эндрюс в полном твоем распоряжении. Удачи! — бросив многозначительный взгляд на Аву, Уильям Мейсон покинул коллег. Только Сид Эндрюс махнул ему вслед. Все остальные были слишком заняты, хоть и слышали речь Мейсона.
— Продолжайте массаж, — сказал доктор Стивенс, — хотя, скорее всего, это бесполезно, учитывая низкую сатурацию. Кстати, холодный физраствор — неплохая идея, и не только для прекращения фибрилляции, но и чтобы промыть полость после вашего вторжения, доктор Ротхаузер. А теперь наденьте-ка перчатки и халат, а я пока обложу рану стерильными салфетками.
Бетси помогла Ною одеться, и он вернулся к столу. К этому моменту доктор Стивенс и ассистировавший ему ординатор Эндрюс уже держали в руках венозный катетер и два артериальных, один из которых предназначался для кардиоплегического раствора, снижающего потребность в кислороде. Кардиохирург начал устанавливать катетеры. Когда последний из них вошел в верхнюю полую вену, пациент был полностью подключен к АИК. Оксигенация крови и давление начали быстро подниматься.
— Я хочу охладить его как минимум до тридцати двух градусов, — сказал Адам Стивенс перфузиологу.
— Мы почти у цели, — сообщил тот. — Он уже на тридцати пяти градусах, а сердце — на тридцати четырех.
— Скажите, когда можно будет сделать бронхоскопию, — обратилась Ава к доктору Стивенсу. Анестезиологи Дэвид и Гарри, явившиеся с дефибриллятором, убедились, что ситуация у коллеги более-менее под контролем, и покинули операционную. Их место занял доктор Карл Уайт, пульмонолог. В его задачу входило промывание бронхов пациента.
— Пожалуйста, действуйте, — разрешил Стивенс. — Чем меньше он будет находиться на АИК, тем лучше.
При бронхоскопии выяснилось, что оба протока полностью закупорены рвотными массами. Когда препятствия были удалены, спавшиеся легкие удалось расправить.
— Отлично! — Ава чувствовала удовлетворение. Показатели были в норме и оставались стабильными, как и уровень кислотно-щелочного баланса крови, который она скорректировала чуть ранее. Также доктор Лондон провела пробу на совместимость крови на тот случай, если понадобится переливание, хотя кровопотеря была незначительной.