Обычный маршрут вел молодого хирурга налево и вверх по Бикон-Хилл — самому настоящему холму, в честь которого и назвали район. На перекрестке с Гроув-стрит Ной сворачивал на Миртл-стрит, продолжая взбираться на холм. Как правило, вокруг не было ни души, но стоило подняться на вершину, как точно по волшебству появлялись люди, в основном собачники и бегуны, хотя попадались и ранние пассажиры пригородных поездов. Сегодня, едва Ной поравнялся с детской площадкой на Миртл-стрит, на него обрушились звуки лета. Он находился в центре большого города, однако вокруг было полно птиц, воздух звенел от их трелей, щебета и пересвиста.
Продолжая шагать по пустынным тротуарам, врач вновь и вновь мысленно возвращался к докладу, с которым ему предстояло выступать на конференции. И всякий раз внутри разливался неприятный холодок, причиной которого был страх перед любого рода авторитетами, преследующий Ноя всю жизнь. Ему внушали робость директор школы, декан университета, профессора медицинского факультета — словом, все, кто мог встать у него на пути и помешать осуществлению заветной мечты стать хирургом. Причем Ной отдавал себе отчет в том, что эта боязнь абсолютно неоправданна, ведь еще со средней школы он неизменно был лучшим учеником в классе. Но понимание беспочвенности опасений никак не уменьшало сами опасения. До самого окончания школы Ной продолжал бояться людей, наделенных властью; страх сопровождал его все годы учебы в университете и только усилился с поступлением в ординатуру, особенно после того, как на втором курсе произошло событие, сильно встряхнувшее Ноя.
Самое смешное, что его беззаветная преданность медицине обернулась проблемами не только в отношениях с Лесли. В конце первого года ординатуры Ной с некоторой долей смятения осознал, что в больнице есть люди, считающие его чрезмерно рьяным. С особой неприязнью относились к нему местные знаменитости вроде Уильяма Мейсона, убежденные в своей исключительности. Однажды Дэн Уокмен, занимавший в то время пост главного ординатора, отвел Ноя в сторонку и, не называя конкретных имен, сказал, что кое-кто в клинике считает его выскочкой, получающим слишком много незаслуженного внимания, и что молодому врачу следует быть поскромнее.
Ной был удивлен и не на шутку огорчился. Но вскоре выяснилось, откуда ветер дует. В качестве младшего ординатора Ротхаузер занимался обычным осмотром пациентов, поступающих на плановые операции, и несколько раз становился своего рода помехой, из-за которой отлаженный «конвейер» одного из хирургов начал давать сбои. С присущей Ною скрупулезностью и невероятной способностью находить при соборе анамнеза дополнительные проблемы молодой ординатор несколько раз делал неожиданные открытия, касающиеся состояния пациента. Эти открытия привели не только к отмене целого ряда операций, но и заставили предположить, что первичное обследование проводилось не в полной мере или недостаточно тщательно. Само собой, виновники не испытывали восторга, что их ошибки выплыли наружу, и горели желанием осадить не в меру старательного новичка.
Поначалу Ной просто отмахнулся от предупреждения Дэна, считая, что действует на благо пациентов, как, по его убеждению, и должен поступать врач.
Напротив, критика подтолкнула Ноя к тому, чтобы с еще большим рвением выполнять свои обязанности. Так шло до тех пор, пока его не спустили с небес на землю. Из-за своего неуемного стремления к совершенству Ной тратил уйму времени на проведение стандартных исследований и процедур и в результате почти не вылезал из больницы. А уходя, готов был по первому зову примчаться обратно. Если кто-то из однокурсников просил подменить его на дежурстве, Ной никогда не отказывал. Он в буквальном смысле вкалывал без выходных, пока Дэн Уокмен чуть ли не силой заставил его отдыхать.
Ной прекрасно знал, что постоянно нарушает правила Совета последипломного медицинского образования, которые ограничивали количество рабочих часов медицинского персонала. Делалось это прежде всего ради безопасности пациентов, однако Ной считал, что к нему эти правила не относятся. Он не нуждался в длительном сне, редко чувствовал усталость и, в отличие от большинства ординаторов, не был обременен семьей. В то время Ной еще думал, что Лесли понимает и поддерживает его.