Но настал момент, когда на поведение Ноя обратили внимание и доложили о нарушениях Эдварду Кантору, директору клинической ординатуры. В результате Ной получил личное предупреждение от доктора Кантора. Впрочем, оно не произвело на него большого впечатления, и уже через несколько дней молодой ординатор взялся за старое. А затем заварилась каша: его вызвали на заседание Наблюдательного совета ординатуры, причем дважды.
В первый раз Ротхаузера снова предупредили и заявили, что его поведение ставит под угрозу всю программу последипломного образования: если газетчики пронюхают о нарушениях в университетской клинике, скандал разразится нешуточный. Ной отважно держался пару недель, хотя это стоило ему немалых усилий: пребывание в клинике превратилось для него почти в зависимость, и он не мог оставаться в стороне от жизни больницы. Поэтому три недели спустя Ротхаузер вновь предстал перед советом. На этот раз преподаватели были в ярости. К ужасу Ноя, ему пригрозили исключением и предупредили, что с этого момента он находится на испытательном сроке. Еще одно нарушение — и ему вручат бумаги об увольнении.
Ною действительно пришлось сбавить обороты. К тому же он начал действовать с осторожностью, разработав особую стратегию: покидая больницу в положенное время, он отмечал свой уход в электронной системе контроля, но лишь для того, чтобы через десять минут проскользнуть обратно через другой вход. К счастью, со временем контроль ослаб, а к третьему курсу необходимость в уловках и вовсе отпала, поскольку за старшими ординаторами никто не следил. Отпуск Ной так ни разу и не взял, но этого тоже никто не заметил.
Настенные часы в вестибюле Стэнхоуп-Билдинг показывали 5:26, когда Ной переступил порог клиники. Он чувствовал знакомое возбуждение, которое охватывало его всякий раз еще на подходе к больничным корпусам. Здесь молодой хирург каждый день встречался с чем-то новым, узнавал то, чего не знал раньше, и учился тому, что сделает его настоящим врачом. Для Ноя приход на работу был чем-то вроде возвращения домой.
Глава 2
Суббота, 1 июля, 5:26
Миновав вращающуюся дверь главного входа, Ной направился прямиком к лифту и поднялся на четвертый этаж, где, кроме хирургического блока, находилось отделение интенсивной терапии. Он всегда начинал день с визита сюда, вне зависимости от того, где ночевал — у себя в квартире или в дежурном помещении клиники. По очевидным причинам пациенты здесь были самыми тяжелыми и требовали наибольшей заботы и внимания.
Палаты в отделении, как и операционные залы, были расположены по окружности, в центре которой находился пост старшей сестры. Ей достаточно было просто повернуть голову, чтобы увидеть сквозь прозрачную стеклянную перегородку все, что происходит в палатах. Старшей сестрой ночной смены сегодня была Кэрол Дженсен. Серьезная и требовательная, как и полагается старшей сестре, Кэрол терпеть не могла разгильдяйства. Любое проявление безответственности выводило ее из себя, особенно когда она уставала, а к концу смены все медсестры интенсивной терапии были измотаны: это было одно из самых сложных отделений в больнице.
— Вы у нас как солнышко, доктор Ротхаузер, — заметила Кэрол, когда Ной приблизился к ее длинному полукруглому столу, повторяющему форму холла.
— Приятно, когда тебя ценят, — бодрым тоном ответил Ной, усаживаясь на высокий вращающийся стул. Он понимал, что на самом деле стоит за репликой старшей сестры: появление ординатора означает, что конец смены близок и вскоре Кэрол отправится домой. И в то же время Ной воспринял ее слова как комплимент. Ему не раз говорили, что он ходит в любимчиках у среднего медперсонала, и даже не склонная к сантиментам Кэрол Дженсен симпатизировала молодому доктору. Ноя ценили за то, что он всегда откликается и по первому зову прибегает на отделение в считаные минуты, и при этом остается неизменно приветлив и весел, в отличие от других врачей, которые могли явиться с хмурой физиономией, особенно если их потревожить во время ночного дежурства. Даже работая в хирургическом отделении, Ной никогда не отказывался ответить по внутренней связи сестрам из реанимации и дать при случае необходимую консультацию. Для медсестер интенсивной терапии чрезвычайно важна возможность быстро связаться с врачом, поскольку критическая ситуация порой возникает спонтанно и требует столь же мгновенного решения. Но о чем Кэрол никогда не говорила Ною — а сам он, пребывая в блаженном неведении, даже не догадывался, — так это о том, что большинство сестер терялись в догадках насчет его личной жизни. Один из самых симпатичных ординаторов, да к тому же холостяк, он не пытался ни за кем ухаживать и не реагировал на двусмысленные шуточки, привычные в больничной среде.