– Позвольте мне взглянуть на щит управления замками камер и пришлите сюда Палмино. А сами тем временем приведите в порядок вашу бухгалтерию.
Фрэнгл сжал мою руку в безмолвной признательности. У него не было нужды в речах – он просто сунул мне пять стодолларовых банкнот. Я положил взятку в карман, и глаза капитана Фрэнгла наполнились слезами.
У человека, который вошел в радиобудку, были темные волосы, но такие грязные и засаленные, что голова выглядела деталью какой-то машины. Смуглая кожа лица была изуродована десятилетиями не оставлявших его в покое прыщей, а узкие глаза, увеличенные толстыми стеклами очков, поблескивали гнойными выделениями. Он был небольшого роста, чрезмерно тучен; пропорции его тела наводили на мысль об уродстве. Короче говоря, он в точности соответствовал моему представлению о настоящем Динго.
Этот Динго щеголевато отдал честь:
– Майор Джонс? Унтер-офицер Палмино прибыл по вашему приказанию, сэр.
Я изобразил то, что, по моему мнению, должно было выглядеть ответным приветствием, но побоялся отвечать. Как офицер должен обращаться к унтер-офицеру? Существует масса неведомых мне уставных правил. Я докопался лишь до малой их толики, по кусочкам собирая воедино опыт общения с Фрэнглом и смутно всплывавшие в памяти романы о военных и фильмы фон Штрохейма. Маска сползала…
– Хорошо, Палмино, – ответил я наконец, отворачиваясь от него и пытаясь продемонстрировать рассеянность. – Я хочу, чтобы были открыты все тюремные блоки. А затем и сами камеры. Для проверки. Немедленно. – Не оборачиваясь, я направился к выходу.
– Боюсь, это невозможно, майор Джонс. Они открываются поочередно. Такова СОП. – Затем, словно насмехаясь, он добавил: – Стандартная операционная процедура, вы ведь знаете.
– Мои приказы выше стандартных процедур, Палмино. Вы должны подчиняться моим приказам.
Динго громко рассмеялся:
– Я так не думаю, сэр. Насколько я могу судить, сэр, подчиняться придется вам. – Палмино вытащил пистолет из ящика стола и направил его концом с дыркой на меня.
Не осталось сомнения – занавес опустился. Маски больше нет.
– Каким образом…
– По десятку признаков, сэр, – не меньше. Хотя меня по-настоящему восхищает то, как вы их оседлали. Теперь с моей помощью скакать станет легче.
– С вашей помощью?
– Не перебивайте меня, сэр, – смиренным голосом скомандовал он. – Я как раз собирался поведать вам, как я до всего этого докопался. Во-первых, поступило радиосообщение о любимце, сбежавшем из самолета, который направлялся из Дулута в Сент-Пол. (Так, подумал я, вот где будет Жюли!) Говорилось также, что последний раз этого любимца видели одетым в майорскую шинель. Это послужило мне отправной точкой, сэр. Сообщение пришло через пару секунд после вашего приземления. Все стало ясно как дважды два.
– Вы сказали, что готовы помочь мне?
– А потом я заметил мелькание голых ног между обрезом шинели и вашими сапогами, однако, когда вы вышли из казармы, на вас была одежда, в которой я без труда узнал парадный мундир лейтенанта Моусли. Вот это да! Я сказал себе: происходит что-то подозрительное!
– У меня есть деньги, если это то, чего вы хотите…
– И наконец, когда я вошел сюда, я назвал вас майором Джонсом, если помните. А ожидали здесь майора Уорсингтона. Когда вы не возмутились на обращение Джонс, все стало на свои места. Как при сборке ажурной пилы. Меня как озарило.
– Пятьсот долларов?
– Вы не слушаете! Все вы, любимцы, одинаковы – снобы. Вы думаете, что вы лучше нас, а на самом деле не стоите даже пуль, которыми вас убивают. Если бы мне не была нужна ваша помощь, я бы… Я бы заставил вас пожить некоторое время в моей шкуре. Тогда бы вы поняли! – В глазах Палмино появилось еще больше слизи; пистолет затрясся в его руке.
– Чего же вы от меня хотите? Конкретно, так сказать.
– Я хочу стать любимцем.
– Я уверен, мы все хотим этого. Все тринадцать тысяч. Но Господа ушли. Они нас бросили.
– Они вернутся. Мы дождемся их. Прямо здесь.
– Для вас это подходит, но у меня шаткое положение. Когда прибудет настоящий майор Уорсингтон…
– Мы устроим ему пышные похороны. Моусли тоже. Мне никогда не нравился этот ублюдок Моусли. И Фрэнгл – вы ведь уже едва не набросились на Фрэнгла. О, мы здорово повеселимся, сэр, только надо немного подождать, уж вы мне поверьте. В этих камерах около пяти тысяч пре-крас-ных сучек, сэр. Пять тысяч, черт побери!
– Палмино, у вас неправильное представление о том, что значит быть любимцем. Я принимаю ваше сотрудничество, но ни один Господин не потерпит того, что у вас на уме.