Они долго сидели неподвижно, глаза Гарри начали слипаться, но он не просил отца отпустить его. Он не смог сдержать зевка, однако прижался лицом к груди отца, прикрыв рот.
Отец поцеловал его в макушку, а затем в щеку.
- Ты не накладывал Заглушающее.
- Не накладывал? - глаза малыша оставались закрытыми, но он весь напрягся. Но он ведь и не хотел накладывать заклятие, так что, может быть, все в порядке?
- Нет, не накладывал. Я горжусь тобой.
Гарри покачал головой. Будить отца посреди ночи из-за глупых кошмаров - чему гордиться? Он был таким глупым, просто как младенец.
Но отец еще не закончил:
- Ты впервые не наложил Заглушающее, Гарри. Надеюсь, это значит, что ты начинаешь понимать - даже во сне - что я всегда буду твоим отцом, и твои кошмары не заставят меня думать о тебе хуже. Ты не слабый. Не ребенок. Так что даже не думай об этом. Ты мой сильный маленький мужчина. И сильные маленькие мужчины, такие как ты, должны знать, когда нужно позвать на помощь.
- А я просил? - спросил Гарри, с трудом подавив зевок.
- Да, - тихо ответил отец. Он поцеловал Гарри в висок. - Но я слышал твой крик. Хочешь рассказать мне о своем сне?
Гарри потряс головой. Он не хотел вспоминать об этом. Он не мог рассказать о том, что случилось.
Отец вздохнул.
- Гарри, сынок, расскажи мне. Тебе станет легче.
- Все в порядке, отец, - прошептал Гарри. Ему не нужно говорить, чтобы почувствовать себя лучше. Пусть только отец побудет с ним еще!
- Но вдруг тебе приснится еще что-нибудь? Если мы поговорим, этого не случится.
- Не хочу, - Гарри спрятал лицо в складках отцовской рубашки. Отец был теплым, а его объятия заставляли Гарри чувствовать себя лучше.
- Знаю, - мягко сказал отец. - Но было бы лучше, если бы ты хотел, - пауза. - Расскажи мне.
Гарри сглотнул и сгорбился. Боль, как будто что-то застряло внутри, пронзила грудь. Отец хотел, чтобы он рассказал.
Ему нельзя было говорить. О том, что они сделали. Никогда.
- Я знаю, что ты напуган, Гарри. Знаю, ты не хочешь говорить о них. Но ты уже не там, и никогда больше туда не вернешься. И я хочу знать, что случилось. Почему ты расстроился, и что тебе снилось.
Гарри молчал. Отец говорил правду? Ему можно говорить о тете, дяде и своих кошмарах?
Отец погладил его по голове, и нежность этого движения заставил дыхание снова сбиться. Он крепче обнял отца.
- Помни, Гарри, здесь другие правила. Правила между мной и тобой. Те правила больше не действуют.
- Не знаю, что сказать, - прошептал Гарри.
Вздохнув, отец погладил его по спине.
- Ничего страшного, Гарри. Просто расскажи мне все, что помнишь.
- Я... я... - внезапно из глаз покатились слезы. Плачут только дети!
- Все в порядке. Ты можешь рассказать мне. Я не перестану любить тебя.
- Она поранила мою руку, - выпалил Гарри. - Обожгла.
- Твоя тетя?
Гарри кивнул.
- Что случилось?
Поколебавшись, Гарри выдавил:
- Я был плохим.
Объятие стало крепче.
- Она так сказала?
- Ага, - Гарри всхлипнул. Из носа уже во всю текло. - Сказала, что я отвратительный и все порчу.
- Ты не отвратительный, - сказал отец, - и точно не мог разрушить все.
- Мог, - возразил Гарри. - Вода перелилась через край, и я испачкал плиту. И уронил серебро ее матери. Я заслужил.
- Нет. Не заслужил, - резко сказал отец. - Никто не заслуживает такого. Никто. А ты - в последнюю очередь.
- Но я был плохим!
- Гарри, ты правда считаешь, что это - достаточная причина, чтобы обжечь кого-то? Чтобы причинить кому-то столько боли?
- Я не знаю...
- Гарри... - отец оторвал его от своей груди. - Посмотри на меня.
Гарри поднял взгляд и закусил губу.
- Ты, правда, так думаешь? - снова спросил отец. - Или, возможно, твоя тетя просто очень злой человек, и она просто сорвалась на тебе?
Гарри затряс головой.
- Я был плохим! - закричал он. - Все время! Я нарушал правила и разрушил их семью!
Глаза отца сверкнули в темноте.