Успех обеденной раздачи преобразил кухню. Удивление и восторг воинов стали лучшей наградой для моих поварят. Весь остаток дня они работали с невиданным доселе рвением.
Под руководством Федота «горячий цех» без суеты готовил ужин — настоящую купеческую гречневую кашу.
В огромном котле куски сала медленно таяли, превращаясь в прозрачное, шкворчащее золото, источающее густой аромат. В это кипящее золото с громким шипением обрушились горы нашинкованного лука. Он тут же зашипел, добавляя к запаху свою сладкую ноту, а сами луковые кольца становились мягкими и золотистыми.
Следом в котел отправились отжатые от лишней влаги, но все еще упругие и сочные грибы. И, наконец, финальный аккорд: Федот всыпал в котел прокаленную на сухой сковороде гречневую крупу. Тысячи маленьких, раскаленных зернышек с жадностью начали впитывать в себя горячий жир и ароматы, обещая превратиться в невероятно сытное и вкусное блюдо.
Это было идеальное блюдо для ужина: полное медленных углеводов, оно должно было дать воинам не только сытость, но и долгую энергию на всю ночь и следующее утро.
Вечерняя очередь в столовую выглядела совсем иначе. Недоверие сменилось нетерпеливым ожиданием. Воины заглядывали в котел, и от густого, грибного аромата у них текли слюнки. Ворчания не было и в помине, его сменили шутки и добродушное подталкивание локтями. Они ели молча, наслаждаясь глубоким вкусом и это молчание говорило лучше любых слов.
Когда последний котел был вымыт, а кухня приведена в идеальный порядок к утру, я, наконец, смог уйти.
Вечер опустился на крепость, принеся с собой прохладу и тишину. Я сидел за массивным столом в своих новых покоях. Усталость после долгого, напряженного дня приятно гудела в мышцах, но в душе царило глубокое, чистое удовлетворение. Первая битва была выиграна — и утром, и в обед, и вечером. День прошел идеально.
Рядом со мной, при свете двух дорогих восковых свечей, сидел Матвей. На его лице была маска предельной сосредоточенности. Он больше не был похож на забитого поваренка. Передо мной сидел юный писарь, мой личный помощник, который с усердием, достойным придворного летописца, выводил грифелем на восковой дощечке цифры.
— Итак, — диктовал я, просматривая свои заметки, — базовый рацион, каша ячменная: съедено сто восемьдесят семь порций. Отзывы от десятников: положительные. Отмечено повышение сытости и отсутствие тяжести в желудке.
Матвей старательно царапал по воску. Мы составляли наш первый официальный отчет для управляющего. Это был документ, подтверждающий наш триумф.
— Силовой рацион, рагу из говядины: съедено сорок две порции. Отзывы: крайне положительные. Воины отмечают прилив сил, — я сделал паузу. — Легкий рацион, похлебка из птицы: съедено тридцать пять порций. Отзывы…
В этот момент дверь в мои покои бесшумно отворилась. Я поднял голову. На пороге стоял Степан Игнатьевич. Он вошел в комнату, и Матвей тут же вскочил, испуганно склонив голову.
— Сиди, — ровным голосом приказал управляющий, и мальчик тут же опустился обратно на стул, боясь пошевелиться.
Степан Игнатьевич подошел к столу. На его лице не было улыбки, но в глазах я увидел то, что было важнее — одобрение. Он бросил взгляд на нашу дощечку с отчетом, на аккуратные столбики цифр.
— Я уже получил доклад от воеводы Ратибора, — сказал он, обходя стол и останавливаясь у камина. — Он впечатлен. Говорит, что после обеда на вечерней тренировке люди двигались быстрее обычного и точность стрельбы выросла. Твоя система начала работать, Алексей. Первые плоды уже есть.
Он помолчал, глядя на огонь.
— Но не расслабляйся.
Я напрягся, прекрасно понимая, что он пришел не для того, чтобы просто похвалить меня.
— Победа всегда рождает новых врагов, — продолжил управляющий, и его голос стал тише, жестче. — Особенно, когда эта победа нарушает привычный порядок вещей. Мои люди доложили мне. Демьян, после своего публичного унижения, затаился, но он не сидит без дела.
Он повернулся и посмотрел мне прямо в глаза.
— Его видели несколько раз в компании старых командиров. Тех, кто был верен еще отцу Святозара. Людей, которые ненавидят любые новшества. Они недовольны тем, что какой-то выскочка-поваренок, без роду, без племени, получил такое влияние на наследника и на всю дружину. Они видят в тебе угрозу.
Я молчал, но чувствовал, как по спине пробегает холодок. Я победил Прохора, унизил Демьяна, но теперь против меня формировалась целая фракция. Сильная, влиятельная, уходящая корнями в самое сердце старой власти.