В тот же миг, когда я смотрел на свое творение, уставший, но безмерно гордый, Система вынесла свой вердикт.
[Создан новый рецепт: Противоядие «Живая Вода» (Шедевр)]
[Качество: Шедевр]
[Эффекты: [Нейтрализация токсинов (сильное)], [Стимуляция жизненных сил (среднее)], [Регенерация (слабое)]]
Лекарство готово.
Я смотрел на свое творение. [Противоядие «Живая Вода»]. Шедевр, рожденный из отчаянной нужды, знаний и точного расчета. Настало время для практики.
Управляющий Степан Игнатьевич, воевода Ратибор и княжич Ярослав, за которыми я послал, зашли в лекарские палаты. Они не говорили ни слова, их лица были напряженными. Они встали в стороне, наблюдая за финалом процесса.
Я взял чистую серебряную кружку — единственную ценную вещь в этом лазарете, которую, видимо, приберегали для знатных пациентов, — и, зачерпнув из котла первую порцию мерцающей жидкости, медленно повернулся.
Наступила звенящая тишина. Все взгляды были прикованы к кружке в моих руках. Кому дать лекарство первым? Самому крепкому, у кого больше шансов выжить в случае ошибки? Или самому слабому, чтобы доказать несокрушимую мощь моего лекарства?
Я сделал свой выбор. Посмотрел не на пациентов, а прямо в полные ненависти глаза Демьяна, который стоял в углу.
— Лекарь, — мой голос прозвучал спокойно. — Вы наблюдали за ними всю ночь. Кто здесь самый слабый? Кто, по-вашему, не доживет до утра?
Это был не просто вопрос, а вызов. Я заставлял его, главного лекаря, стать соучастником в моем «колдовстве», признать свое бессилие и указать на того, кого он уже мысленно похоронил.
Он молчал несколько мучительных секунд, но взгляд управляющего, холодный и настойчивый, заставил его ответить. Скрипнув зубами, Демьян злобно ткнул костлявым пальцем в самый темный угол.
— Вон тот, — процедил он. — У него уже агония. Твоя отрава лишь ускорит его конец.
Я проследил за его взглядом. Там, на охапке грязной соломы, лежал молодой воин. Его глаза были закрыты, лицо — пепельно-серого цвета, а грудь почти не вздымалась. Его дыхание было настолько слабым и прерывистым, что казалось, он уже мертв.
Я подошел к нему. Все в лазарете затаили дыхание. Я опустился на колени, осторожно приподнял его голову. Его кожа была холодной и липкой. Аккуратно, по капле, я начал вливать ему в рот содержимое серебряной кружки. Жидкость стекала ему в горло, и он даже не реагировал.
Когда кружка опустела, я отложил ее в сторону. Началось ожидание.
Секунда. Две. Десять. Ничего не происходило. Воин лежал так же неподвижно. Я видел, как на лице Демьяна медленно расплывается торжествующая, злобная усмешка. Он уже готовился обвинить меня в шарлатанстве.
Вдруг тело воина содрогнулось. Раз. Другой. Он начал яростно кашлять — сухим, раздирающим легкие кашлем. Его тело выгнулось дугой, глаза закатились.
— Я же говорил! Это яд! — взвизгнул Демьян. — Ты убил его!
На мгновение мне показалось, что он прав. Что я ошибся в расчетах и убил человека.
Кашель внезапно оборвался. Воин сделал один, глубокий, хриплый, но полный вдох. Судорога прошла. На его пепельно-серых щеках, медленно, как утренняя заря, проступил едва заметный румянец. Он открыл глаза. Они больше не были мутными и безжизненными. В них появился фокус. Осмысленность. Он смотрел прямо на меня, явно не понимая, где он.
По лазарету пронесся тихий вздох. Не сводя глаз с воина, я снова активировал Дар.
[Анализ Статуса].
Интерфейс, который еще минуту назад показывал смертный приговор, изменился. Зловещая темно-зеленая строка
[Негативный статус: Истощение жизненной силы] замерцала, а затем на ее месте вспыхнула новая, сияющая мягким, лазурным светом.
[Статус: Нейтрализация токсинов «Болотная Смерть» (активно)]. [Прогноз: Полное восстановление в течение 12 часов].
Лекарство работало.
Я медленно выдохнул, чувствуя, как с плеч падает чудовищный груз. В этот момент спасенный воин попытался что-то сказать. Его губы шевельнулись, и из горла вырвался слабый, хриплый шепот:
— Спасибо…
Этого было достаточно.
По лазарету пронеслась волна облегчения и благоговейного шока. Я поднял голову и встретился взглядом с управляющим. Степан Игнатьевич не улыбался, но в его холодных глазах я впервые увидел нечто похожее на… восхищение. Он едва заметно кивнул — это было высшей формой похвалы от этого человека.
В следующий миг на мое плечо опустилась тяжелая, как наковальня, рука воеводы. Ратибор не сказал ни слова, лишь крепко сжал мое плечо, и в этом простом, солдатском жесте было больше благодарности, чем в любых словах. Ярослав, стоявший рядом, не скрывал своих эмоций. Он смотрел на меня с безграничной, мальчишеской гордостью, словно это была его собственная победа.