Воины без лишних слов разобрали тяжелые песты, и кухня тут же наполнилась гулким, ритмичным, мощным стуком. Это была музыка нашей подготовки к войне.
— А вы, — я повернулся к своим поварятам, — отвечаете за вторую часть. Нажарьте орехов, которые воины потом разотрут в муку.
Теперь все были на своих местах. Могучие воины занимались грубой силовой работой, а моя команда — более тонкими и сложными задачами. Когда жир и мед в котле превратились в однородную, дымящуюся массу, а воины принесли первые порции мясного и орехового порошка, мы приступили к смешиванию. Через несколько минут перед нами в котле была густая, плотная, невероятно ароматная масса.
— Готово, знахарь! — с гордостью сказал Федот. — Можно прессовать!
— Постойте, — остановил я его. — Самое главное еще впереди.
Я зачерпнул небольшое количество массы и выложил ее на холодное блюдо, стоящее на подоконнике.
— Смотрите.
Мы все склонились над образцом. Буквально через минуту, по мере остывания, на его поверхности, словно пот, начали выступать блестящие капли чистого, прозрачного жира. Смесь на глазах теряла свою однородность.
— Что это, Алексей? — нахмурившись, спросил Федот.
— Это, Федот, простой закон природы, — начал я свой урок. — Жир и вода — враги. Они никогда не смешиваются по-настоящему. А в меде, хоть мы и не видим, всегда есть вода. Пока мы греем и мешаем, они словно кружатся в танце, но стоит им остыть, и они тут же разбегаются. Если мы сейчас спрессуем эту массу, то получим не питательные брикеты, а сухой мясной порошок, плавающий в луже сала.
Я видел на их лицах изумление. Они поняли, что я только что предсказал и предотвратил катастрофу.
— Но если они враги, — продолжил я, — то нам нужен «миротворец». Тот, кто заставит их подружиться.
— Матвей, — сказал я, и мой ученик, который, кажется, уже догадывался, что будет дальше, с улыбкой бросился к кладовой. — Принеси мне мешочек с льняным семенем.
На глазах у изумленной команды я взял горсть маленьких, блестящих семян льна и начал быстро растирать их в яшмовой ступке, пока они не превратились в мелкую, маслянистую муку.
— Запоминайте, — сказал я, обращаясь ко всем. — Это старый секрет. В этом семени скрыта великая сила — сила связи. Оно не любит ни жир, ни воду, но дружит и с тем, и с другим.
Я добавил в льняную муку немного теплой воды и начал размешивать. Через минуту смесь превратилась в густую, вязкую, похожую на кисель массу.
— А теперь, — я взял этот «льняной кисель» и вылил его в большой котел. — Подружим наших приверед.
Я начал медленно, но сильно размешивать содержимое котла и «чудо» произошло на их глазах. Буквально за несколько минут жир перестал отделяться. Масса стала однородной, гладкой, пластичной, как хорошая глина. Она больше не блестела от жира.
— Дух льняного семени, — сказал я, вынимая ложку из густой, идеальной массы, — обнял и жир, и воду, и заставил их стать друзьями.
Я с самого начала знал об этой проблеме и просто ждал нужного момента, чтобы продемонстрировать ее решение.
Ученики смотрели на меня с чем-то совершенно новым во взглядах. В их глазах горел огонь профессионального любопытства.
— Но… как? — осмелился подать голос один. — Как семя… заставило их смешаться? Это… это колдовство?
Я усмехнулся.
— Это не колдовство. Это знание о скрытой силе, что есть в каждой травинке, в каждом семени. Нужно лишь знать, как ее разбудить.
— Можно ли… можно ли так делать с другими маслами? — не унимался он.
Я посмотрел на него с одобрением. Этот мальчик мыслил. Он не просто видел чудо, он пытался понять его принцип.
— Иногда, — ответил я. — Но для каждого отвара, для каждой задачи — свой ключ. Сегодня вы узнали один из них.
Они смотрели на меня как на настоящего Мастера, который только что приоткрыл им дверь в невероятный, новый мир, где еда и лекарство подчиняются одним и тем же законам.
Когда последний брикет «Пайка выносливости» был спрессован и уложен, я отослал всех, кроме Матвея. Могучие дружинники вернулись в казармы, а моя команда отправилась готовить ужин для крепости. Грубая, силовая работа была закончена. Начиналась алхимия.
— А теперь, — сказал я, и мой голос в опустевшей кухне прозвучал гулко, — второе оружие. Самое опасное. Назовем его «Гнев Соколов».
Это был не бульон. Это был тактический стимулятор. Эликсир для решающего удара, который должен превратить уставших воинов в берсерков на те минуты, что решат исход боя. Я взял на себя его приготовление, допустив к помощи лишь Матвея, чья точность и исполнительность были мне необходимы.