Он посмотрел на меня с уважением, а затем на мой тесак, все еще испачканный кровью.
— И дерешься ты… странно. Но этот, — он кивнул на стонущего пленника, — теперь долго не побегает.
Борислав закончил перевязку и, удовлетворившись своей работой, выпрямился. Он посмотрел на мою рану, потом на меня, и на его суровом, непроницаемом лице впервые за все время нашего знакомства промелькнуло что-то похожее на одобрение. — Неплохо для повара, — сказал он.
Через несколько минут Ярослав и его передовой десяток ворвались в лагерь. Опьяненные победой, они смеялись, их лица были в копоти и чужой крови.
— Мы сделали это, Алексей! — крикнул Ярослав, спрыгивая с коня. — Мы разбили их! Полностью! Заречье наше!
Но его триумфальный крик оборвался на полуслове. Он увидел разгромленный лагерь, увидел раненых, увидел меня, с перевязанной, окровавленной рукой. Его улыбка исчезла. Победный блеск в его глазах сменился непониманием.
— Что здесь произошло? — прорычал он.
— Нападение. Отряд Морозовых, — коротко ответил Борислав, указывая подбородком на пленного, которого уже крепко связали и на других пленников.
Ярослав, не говоря ни слова, подошел к пленнику. Он сорвал с его головы шлем и схватил за волосы, а потом хлестнул по щекам, приводя в чувство.
— Зачем? — прошипел княжич. — Битва в селе была уже проиграна. Зачем вы напали на тыловой лагерь?
Пленник молчал, но одного взгляда Ярослава хватило, чтобы его воля сломалась.
— Приказ… — прохрипел он. — Когда стало ясно, что мы проиграли… Князь Глеб велел… не уходить с пустыми руками. Он сказал… он сказал, что повар стоит больше, чем это проклятое село. Он приказал взять его. Живым.
Ярослав медленно разжал пальцы. Он посмотрел на освобожденное, дымящееся село, затем на меня, на своих раненых воинов. Его триумф, завоеванный в жестокой битве, на глазах угасал.
— Предатель, — выдохнул он, и от этого слова у меня по спине пробежал мороз. — Он рассказал им, кто ты. Рассказал о твоей ценности. Только он не знал, что ты пойдешь с нами в поход. Это объясняет, почему Морозов послал за тобой отряд.
Ярослав медленно подошел ко мне. Он коснулся моей перевязанной руки, и его взгляд потяжелел.
— Раньше это была война за землю. За честь рода, — сказал он, и его голос был тихим, но от этого еще более страшным. — Теперь это — личное. Я не дам им забрать моего друга.
Он выиграл битву за Заречье. Но я понял, что настоящая война, личная, беспощадная война Ярослава, только что началась.
Глава 24
Мы собрали наш разбитый лагерь, уложили котелки. Воины с шутками и смехом собирали трофеи с полутора десятков убитых вражеских дружинников.
— Выбирай себе трофей, знахарь, — хлопнул меня по плечу Борислав. — Даем тебе выбор первому.
Я отказываться даже не стал. Во-первых, это было бы неуместно. Мне уважение оказали, а я отказываюсь. Во-вторых, воевать тесаком мне не очень понравилось. Я осмотрел трофейное оружие и броню, и выбрал себе увесистый чекан с коротким древком.
Игнат, которому я как раз только что перед тем как выбрать перевязывал руку, одобрительно присвистнул: — Кровожаден наш знахарь! — воины вокруг дружно засмеялись.
— Так я же мясо отбивать для котлет! — наигранно возмутился я, вызвав еще больше смеха.
Напряжение боя окончательно сошло, уступив место пьянящей эйфории победы.
Собравшись, мы отправились в Заречье. Воины громко переговаривались, хвастаясь своими подвигами в бою, и тащили за собой трофейное оружие.
Когда мы вошли в село, атмосфера не стала тише. Воины освободили сельчан и уже собирали тела павших вражеских воинов. Это была наша земля, и мы вернулись.
Первым делом нужно было заняться ранеными. Ярослав громко крикнул:
— Всех раненых — в дом старосты! — его голос прозвучал властно и четко. — Живо! Сделаем там лекарские палаты! Игнат, проследи!
Пока воины выполняли приказ, я подошел к княжичу. Моя левая рука висела на грубой перевязи, и тупая, ноющая боль не давала забыть о нашем собственном бое.
— Я займусь ими, — сказал я.
— Ты сам ранен, Алексей, — нахмурился он.
— Ничего страшного. С помощниками работать я могу и одной рукой, — ответил я.
Дом старосты, еще недавно бывший штабом врага, теперь превратился в полевой лазарет. Я вошел внутрь, осмотрелся:
— Мне нужны помощники, — сказал я громко, обращаясь к освобожденным жителям села, которые сбились в кучку у входа. — Все, кто умеет врачевать.