— Я хочу знать, как горстка воинов Ярослава смогли разбить четыре сотни моих лучших воинов! — прорычал Глеб, останавливаясь и впиваясь в капитана взглядом. — Как⁈
Капитан вздрогнул.
— Они… они были словно не люди, — прошептал он, и в его голосе звучал суеверный ужас. — Как демоны они были. Их глаза горели в полумраке и они рычали, как звери. Я видел, как один из них, получив удар копьем в плечо, даже не поморщился и убил нашего бойца. Они не чувствовали ни боли, ни страха. Словно заколдованные!
Глеб Морозов с отвращением посмотрел на него.
— Демоны? Заколдованные? — процедил он. — Ты хочешь сказать, что моих людей перебили не враги, а сказки для деревенских баб⁈
— Он говорит то, что видел, Глеб, — раздался спокойный голос Богдана. Он отложил нож и посмотрел на капитана. — Мои люди говорят то же самое. Что Соколы дрались, как одержимые.
Глеб и Богдан переглянулись. Они были опытными воинами, прагматиками до мозга костей и не верили в демонов, поэтому искали логичное объяснение. И они нашли его. Логичное для них, но совершенно ошибочное.
— Наш шпион не ошибся, — медленно проговорил Глеб, снова начиная мерить шагами шатер. — Он был прав. Святозар медлил. Старики боялись. Но он… — Глеб сплюнул на землю, — он недооценил ярость и упорство этого щенка. Ярослава.
— Мы все его недооценили, — согласился Богдан. — Ярость загнанной в угол крысы. Вот что это было.
— Ярость⁈ — Глеб Морозов вскочил на ноги, опрокинув свой кубок. Вино темным пятном растеклось по карте. — Ты называешь это яростью⁈ Мои люди, твои люди, были вырезаны, как скот! Это не ярость!
— Умерь свой гнев, Глеб, — ледяным тоном ответил Богдан, даже не повернувшись. — Твоя ярость уже стоила нам одной битвы. Не дай ей стоить нам всей войны. Твой шпион дал нам неверные сведения. Твои расчеты были ошибочны. Мы потерпели поражение из-за твоей самонадеянности.
— Моей⁈ — взревел Глеб, его лицо исказилось. — Мои люди стояли насмерть! А твои вепри побежали при первом же натиске!
Богдан медленно повернулся. Его рука сжимала рукоять ножа так, что побелели костяшки.
— Мои «вепри», как ты их называешь, — процедил он, — не были готовы к бою с демонами и к внезапной атаке из-за твоего провала! Если твои люди не могут удержать даже село, может, проблема не в моих воинах?
Напряжение в шатре стало почти осязаемым. Казалось, еще мгновение, и союзники вцепятся друг другу в глотки.
— И все же… — Глеб Морозов ударил кулаком по столу. — Снова этот проклятый повар! Мои люди так и не смогли его захватить! Сначала он помогает Ярославу выиграть поединок, теперь это! Слишком много совпадений!
Богдан нахмурился, его гнев на мгновение уступил место любопытству.
— Кстати, а что за повар такой, о котором твой шпион упоминал? Чем он так важен?
Глеб с досадой отмахнулся.
— Да так… приблуда. Появился из ниоткуда. Стал личным поваром Ярослава, и после этого щенок, который вот-вот должен был душу отдать, одолел моего сына в поединке. Колдовство, не иначе.
Богдан отложил нож, и его взгляд стал серьезным.
— Глеб, ты в своем уме? Ты, возможно, проиграл дважды из-за какого-то поваренка и даже не счел нужным рассказать об этом своему союзнику? — в его голосе прозвучал лед. — И что же ты молчал? Ты пробовал его перекупить?
— Это сложно, — процедил Глеб. — Он постоянно вращается вместе с управляющим или с самим княжичем. К нему не подобраться.
— Сложно — не значит невозможно! — рявкнул Богдан. Он подошел к Глебу вплотную, и теперь их разделяли считанные сантиметры. Ярость в его глазах сменилась холодным расчетом. — Хватит истерик. Мы проиграли бой. Прими это и теперь давай думать, как выиграть войну. Если этот повар так важен, и мы не можем его перекупить, значит, мы должны его уничтожить. Нужно придумать, как это сделать. Возможно, устроить ловушку. А пока он еще жив, мы должны быть хитрее.
Он отошел от Глеба и вернулся к карте. Конфликт был исчерпан. Их общая ненависть и жажда мести снова объединили их.
— Раз их воины так сильны в открытом бою, мы не будем давать им открытых боев. Мы измотаем их, а когда они ослабнут, — он посмотрел на Глеба, и в его глазах была безжалостная решимость, — мы убьем и этого щенка-Ярослава, и его повара. И заберем себе все их секреты.
Глеб Морозов обошел стол и, налив себе еще вина, осушил кубок одним глотком. Ярость в его глазах угасла.
— Ты прав, Богдан, — сказал он, и его голос был ровным. — Это поражение… оно лишь доказывает, насколько верной была наша изначальная стратегия. Мы ошиблись, попытавшись сыграть с ними в их игру — в быструю, дерзкую атаку. Раз Соколы так сильны в открытом бою, значит, мы просто не будем давать им открытых боев.