— Отец, воевода, вы правы, — сказал он, и старые капитаны, стоявшие вдоль стен, удивленно переглянулись. — Бросать все силы в неподготовленную атаку на врага, который ждет нас — это самоубийство. Вы мудрые и опытные воины, и я признаю вашу правоту.
Это был гениальный ход. Он не стал спорить, а обезоружил их, признав их опыт и мудрость. Напряженные плечи Ратибора слегка расслабились. Ярослав завладел их вниманием.
— Но вы правы и в другом, — продолжил он, и его голос набрал силу. — Мы не можем и бездействовать. Пока мы здесь совещаемся, враг укрепляется на нашей земле. Пока мы боимся ловушки, наших людей держат в рабстве. Бездействие — это тоже ловушка. Ловушка позора и медленного поражения.
Он выдержал паузу, обводя взглядом всех присутствующих.
— Поэтому я прошу не карательный поход. Я прошу разрешения на разведку боем.
Слово было произнесено. Оно было другим странным, незнакомым. Это название несло в себе другой смысл, другую тактику, другой уровень риска.
— Дайте мне двести воинов, — продолжил Ярослав, и теперь в его голосе звенел металл. — Не для штурма. Не для освобождения села. Целью будет — нанести стремительный, дерзкий удар. Прощупать их силы, сжечь их припасы, посеять панику и не дать им спокойно укрепляться на нашей земле. А затем — немедленно отступить, имея на руках бесценные сведения об их численности. Это будет дерзкая вылазка. Покажем им язык силы, который Морозовы понимают лучше всего.
Этот ход полностью изменил динамику совета. В глазах Ратибора, старого вояки, вспыхнул огонек. Он понимал и уважал язык дерзких рейдов. Это была тактика, которую он и сам применял в молодости. Степан Игнатьевич, стоявший рядом с князем, едва заметно кивнул. Он оценил всю тонкость и хитрость этого хода — просьба о малом, чтобы получить большее.
Старые капитаны, хоть и продолжали хмуриться, молчали. Они могли возразить против самоубийственного штурма, но возражать против разведки, против того, чтобы «показать врагу зубы», было бы проявлением трусости. Ярослав, используя слова Алексея, загнал их в угол. План, рожденный на кухне, оказался безупречным политическим оружием.
Предложение Ярослава повисло в тишине зала. Это был блестящий ход, сместивший акценты и изменивший саму суть операции. Теперь все взгляды были устремлены на одного человека — на князя Святозара. Решение было за ним.
Настоящая буря бушевала в душе этого могучего, сурового человека. Он сидел, сцепив пальцы в замок на столешнице, и его лицо было непроницаемым, но все чувствовали его внутреннюю борьбу. С одной стороны, на него давил отцовский страх. Отправить своего единственного, едва не погибшего сына в пасть к Морозовым, которые жаждут его крови — эта мысль была для него невыносима.
С другой стороны была железная, безупречная логика, которую он, как правитель, не мог игнорировать. Бездействие — это позор. Разведка боем — это рассчитанный, управляемый риск, который мог принести бесценную информацию и поднять боевой дух. На него давили взгляды его лучших людей: выжидающее спокойствие Степана Игнатьевича, нетерпеливое одобрение воеводы Ратибора, и, самое главное, взгляд его собственного сына.
В этом взгляде Святозар, кажется, видел нечто новое. Он видел не юношеский, безрассудный порыв, а решимость командира, который предлагает не авантюру, а продуманный тактический ход. Он видел, что его «щенок», как презрительно называл его Глеб Морозов, на его глазах превращается в молодого волка.
Князь медленно обвел взглядом всех присутствующих, а затем снова вернулся к сыну. Он принял решение.
— Хорошо, — произнес он, и его голос, низкий и рокочущий, прозвучал в тишине зала, как приговор. — Я дозволяю выполнить разведку боем.
Он поднял руку, пресекая зарождающийся ропот старых капитанов.
— Но на моих условиях, — отчеканил он, глядя прямо на Ярослава. — Двести воинов. Не больше. Тех, которых выберет воевода. Ты, Ярослав, отвечаешь за каждого из них.
Он подался вперед, и его взгляд стал тяжелым.
— Это не поход за славой. Запомни это. Твоя задача — нанести удар, собрать сведения и немедленно вернуться. Если встретишь превосходящие силы — немедленно отступать. Не ввязываться в затяжной бой. Ты меня понял?
— Да, отец, — твердо ответил Ярослав, и в его голосе не было и тени сомнения.
— Тогда действуй, — Святозар откинулся на спинку своего кресла. — Воевода Ратибор, помоги ему с отбором людей. Управляющий, обеспечь всем необходимым.
Он официально назначил Ярослава командиром отряда, окончательно закрепляя его новый статус. Спор окончен. Решение принято. План, рожденный на кухне, только что стал приказом князя, который мог изменить ход этой войны.
Взгляд Алексея (кухня)
Прошел, кажется, целый час. И вот, когда я уже начал думать о худшем, дверь на кухню снова распахнулась.
На пороге стоял Ярослав.
Я замер, пытаясь прочитать ответ на его лице. Раздавленного, униженного юнца там больше не было. Вместо этого я увидел командира, чьи глаза горели хищным, азартным огнем, а на губах играла победная усмешка.
— У нас получилось, — сказал он, и вся моя команда, затаившая дыхание, облегченно выдохнула. — Твой план сработал идеально!
Он подошел к столу, наливая себе кружку воды, и взахлеб начал рассказывать.
— Я сделал все, как ты сказал. Вошел, признал их правоту. Ты бы видел их лица! А потом я предложил им «разведку боем». И это… это было как новое дыхание. я рассказал им план и старики не смогли возразить — трусостью бы выглядело. Ратибор идею одобрил, сказал, что это «дерзко, но по-нашему». А отец… он долго смотрел на меня, но в итоге дал добро!
Ярослав, окрыленный своей победой, казалось, готов был свернуть горы. Он помчался к Ратибору отбирать воинов. Я же не собирался терять и секунды. Теперь это была не просто кухня, а штаб подготовки к самой важной операции.
— Матвей, Федот, — позвал я, и они тут же подошли. — Работаем быстро. У нас меньше суток.
Я начал не с еды для людей, а с того, о чем не подумал бы ни один повар в этой крепости.
— Княжич погонит отряд на конях. В таком темпе они падут раньше, чем люди. Наша первая задача — создать топливо для них.
Я быстро изложил рецепт, который родился в моей голове еще в зале совета. Мы взяли несколько мешков отборного, плющеного овса, добавили в него раскрошенные медовые соты — не только для быстрой энергии, но и для клейкости. И, конечно, мой секретный ингредиент — порошок из «бодрящего корня». Моя команда, уже привыкшая к моим странным идеям, без вопросов приступила к смешиванию этого сухого, невероятно ароматного корма.
Когда с кормом для лошадей закончили, приступили к созданию еды для людей, которая должна обеспечить переход.
— Итак, — начал я, — Воины, как и их кони, будут идти ускоренным маршем почти без отдыха. Обычная каша или похлебка им не помогут, да и времени ее готовить не будет. Нужна другая еда.
Я замолчал, прокручивая в голове весь свой опыт и вспомнил о «пеммикане» — идеальном топливе для долгого пути. Высушенное до состояния камня мясо, истолченное в порошок и смешанное с жиром и ягодами. Максимум калорий при минимуме веса.
Я взял грифель и начал быстро чертить на дощечке.
— Мясо. У нас есть вяленое, оно подойдет, но оно нужно не кусками, а в порошке. Так пища усвоится быстрее.
— Далее жир. Не просто сало, а топленый нутряной жир. Это чистый и калорийный продукт. Он даст долгую энергию.
— Еще, возможно, ягоды… — я на мгновение задумался. — Вместо ягод лучше мы возьмем мед. Он даст быстрый всплеск сил в самом начале похода и выступит как консервант. Также, жареные орехи, растертые в муку. Это еще больше повысит калорийность.
— И последнее, — я посмотрел на Матвея. — Наш секретный ингредиент. Порошок из «бодрящего корня». Ровно тот же, который мы добавили в корм для лошадей. Небольшая доза, чтобы снять усталость и обострить внимание.
Передо мной на дощечке был рецепт идеального походного рациона. Легкий, компактный, невероятно калорийный и с эффектом стимулятора.