Я благодарно кивнул. Восточная башня действительно была идеальным местом — каменные стены держали прохладу летом и тепло зимой, а толстые своды защищали от резких перепадов температуры.
— Кроме того, — продолжил Всеволод, — я поговорил с управляющим скотным двором. Тебе выделят лучших дойных коров и кишками снабдят.
— Спасибо. Без вашей поддержки все это было бы гораздо сложнее.
Всеволод махнул рукой:
— Глупости. Я просто узнаю талант, когда его вижу, а талант нужно поддерживать, иначе он зачахнет под грузом бумагомарательства и косности.
Он подошел ближе и понизил голос:
— Знаешь, между нами говоря, наш казначей — достойный человек, но слишком осторожный. Он всю жизнь считает медяки и боится потратить лишний грош. Хотя для настоящего развития нужно уметь рисковать.
— Понимаю, — ответил я. — Но риск должен быть обоснованным.
— Вот именно! — Всеволод хлопнул меня по плечу. — Ты рискуешь не вслепую, а опираясь на знания. Это правильный подход. Кстати, откуда ты столько знаешь?
Этот вопрос заставил меня насторожиться. Я как-то привык, что все мне доверяют и совершенно перестал обосновывать свои знания.
— Родители научили, да и стараюсь учиться. Хороший повар должен учиться всю жизнь, — обтекаемо ответил я, глядя ему прямо в переносицу.
— Молодец! — обрадовался Всеволод. — Я же говорю, молодежь наша далеко пойдет!
В последующие дни Всеволод регулярно навещал меня в мастерской. Он интересовался ходом работы, задавал разумные вопросы, иногда предлагал полезные решения.
Мой проект был утвержден, ресурсы выделены, но когда я начал составлять список необходимого, столкнулся с первой, самой серьезной проблемой. Для производства настоящей, долго хранящейся сыровяленой колбасы и для правильного вяления мяса была нужна особая, консервирующая соль — калиевая селитра. Про нее я вспомнил, когда выуживал из своей памяти технологию производства колбасы. В моем прошлом мире для изготовления колбас использовали нитрит натрия. В этом мире такого соединения просто нет и я его не получу простым способом, а это значит мне нужно что-то другое.
Я пришел с этой проблемой к Степану Игнатьевичу.
— Это не обычная соль, господин управляющий, — объяснил я ему, показывая наброски. — Мне нужна «пещерная соль».
Степан нахмурился, и я поспешил объяснить, откуда у меня такие сведения, смешивая правду этого мира с воспоминаниями из прошлого.
— Я как-то подслушал разговор старых охотников. Они рассказывали байки о «соляном инее» — белом налете, который находят в глубоких, сухих пещерах.
Пока я говорил это, в моей голове всплыла картинка не из этого мира. Я вспомнил толстый фолиант по истории кулинарии, который читал в прошлой жизни. Древний Китай. Именно там, за тысячи лет до появления холодильников, научились использовать селитру, которую соскребали со стен пещер, чтобы консервировать мясо. Они не знали химии, но они видели результат — мясо оставалось красным и безопасным для еды долгое время. Я же знал, в чем секрет — это нитрат калия. Вещество, которое убивало бактерии ботулизма и сохраняло цвет.
— Сначала я не придал этому значения, — продолжил я, возвращаясь в реальность. — Но потом, когда искал способы долгого хранения для нашего «Железного Запаса», вспомнил об этом. Я порылся в старых книгах в вашей библиотеке и в одном ветхом травнике нашел короткое упоминание. Там ее называли «мертвой солью», способной даровать мясу «вечную жизнь». Я уверен, это то, что нам нужно.
— Я слышал о такой. Редкая штука. Старики говорят, она растет там, где спят летучие мыши. У нас в запасах ее почти нет.
— Тогда нам придется ее добыть, — твердо сказал я. — Без нее мои колбасы будут просто соленым мясом, которое испортится через месяц. Эта соль основа всего.
Решение было принято немедленно. Через два дня небольшой отряд покинул крепость. В него вошли я, Борислав, десяток крепких воинов с кирками и лопатами, и старый охотник по имени Кузьмич, который знал все пещеры в окрестностях.
Мы ехали целый день, углубляясь в дикие, нехоженые леса. Наконец, Кузьмич остановил коня у неприметной расщелины в скале.
— Сюда, знахарь, — сказал он. — Дальше — только пешком. Говорят, эта пещера уходит до самых корней мира.
Мы зажгли факелы и вошли внутрь. Воздух был сухим и пах пометом летучих мышей, которые висели под сводами, встревоженно пища.
— Вот она, — сказал я, указывая на стены, после того как мы прошли немного глубже.
При свете факелов на сером камне были видны белесые, похожие на морозные узоры, налеты.
— Соскребайте, — приказал я воинам. — Весь этот белый налет. Аккуратно, в мешки.