Я взял первую колбасу и аккуратно подвесил ее на веревку:
— Вот так, с небольшими промежутками. Воздух должен свободно обтекать каждую колбасу.
Когда все колбасы были развешены, подвал превратился в удивительное зрелище. Ряд за рядом висели аккуратные, одинаковые колбасы, словно гирлянды из ароматного мяса. В полумраке они казались какими-то древними артефактами.
— Красота, — выдохнул Матвей. — Как долго они будут висеть?
— Месяц минимум, — ответил я, потрепав его по макушке. — За это время они потеряют половину влаги, покроются благородной плесенью и станут твердыми, как дерево, но зато смогут храниться очень долго.
— А как узнать, что они готовы?
— По звуку, — я постучал пальцем по одной из свежих колбас. Звук получился глухой. — Когда они высохнут, звук станет звонким. Словно по дереву стучишь.
Федот обошел все ряды, любуясь результатом нашей работы:
— Мастер, а сколько таких колбас можно сделать за месяц?
— При нашей команде — около пятиста штук. Каждая весом в фунт. Этого хватит, чтобы кормить отряд в сто человек целый месяц.
— А если увеличить количество работников?
— Тогда мы сможем создать запас на годы вперед. Представьте — кладовые, полные колбас, которые не портятся. Любая осада, любой неурожай нам будут не страшны.
Мои помощники переглядывались с восхищением. Они начинали понимать масштаб того, что мы создавали.
— Ну что ж, — сказал я, окидывая взглядом наше творение, — первый шаг сделан. Процесс запущен. Через месяц узнаем, насколько хорошо мы поработали.
Я погасил жаровню и закрыл дверь подвала на тяжелый засов. Наши колбасы начинали свой долгий путь превращения в деликатес.
На следующий день я отправился в канцелярию управляющего с планами строительства сыроварни. Степан Игнатьевич сидел за своим массивным дубовым столом, изучая какие-то торговые документы. Рядом с ним стоял главный плотник крепости — Василий, мужчина с недоверчивыми глазами.
— Степан Игнатьевич, — сказал я, разворачивая на столе свои чертежи, — я готов приступить ко второй части проекта. Вот детальные планы сыроварни и я написал что нам потребуется из оборудования.
Управляющий отложил свои бумаги и склонился над моими чертежами. Я видел, как его глаза внимательно изучают каждую деталь — план здания, схему сырного пресса, расчеты для примитивной вентиляции. Мне потребовалось вспомнить все, что я знал о сыре и сыроварнях, чтобы создать эти чертежи.
— Впечатляющая работа, — сказал он наконец. — Но скажи мне честно — сколько это будет стоить?
Я достал отдельный свиток со сметой и протянул ему.
Степан Игнатьевич ознакомился и присвистнул:
— Немалая сумма, но князь дал добро, значит, найдем средства.
Он повернулся к плотнику:
— Василий, что скажешь? Сможешь сделать такой пресс?
Плотник долго изучал мои чертежи, хмурясь и что-то бормоча себе под нос. Наконец поднял голову:
— Сложная конструкция и дуб нужен особый — без сучков, выдержанный. Весь хороший дуб ушел на укрепление стен после последнего штурма.
— Найдем другой, — сказал Степан Игнатьевич.
— Может, и найдем, — неохотно согласился Василий. — Но нескоро. Месяца через два, не раньше.
Я почувствовал первый укол тревоги. Два месяца задержки означали, что первый сыр мы получим только к лету.
— А что насчет строительства самого здания? — спросил я.
Степан Игнатьевич вызвал главного каменщика — Игната, грузного, бородатого мужика.
— Игнат, — сказал управляющий, — нужно построить новое здание. Вот план.
Каменщик едва взглянул на планы:
— Не могу, Степан Игнатьевич. Все мои люди заняты на восстановлении северной башни. Князь приказал закончить к весне.
— А сколько нужно времени на башню?
— Месяца три, если повезет с погодой.
Еще три месяца. Я начинал понимать, что происходит.
— Может, возьмете дополнительных рабочих? — предложил я.
— Откуда? — пожал плечами Игнат. — Всех хороших мастеров уже переманили соседи, а учеников зимой не найдешь.
Степан Игнатьевич отправил каменщика и плотника по делам, а сам задумчиво барабанил пальцами по столу.
— Что-то мне не нравится, — сказал он наконец.
— Что именно?
— Слишком много совпадений. Дуба нет, и каменщики заняты, и рабочих не найти. Будто кто-то специально создает препятствия.
В этот момент в канцелярию вошел посыльный с запиской от казначея. Степан Игнатьевич прочел ее и мрачно покачал головой:
— Вот и последний гвоздь в крышку гроба. Казначей пишет, что выплата на строительство не может быть утверждена из-за непредвиденных военных расходов.