— Ну что, начинаем великое дело? — спросил он с улыбкой.
— Начинаем, — подтвердил Степан Игнатьевич. — Сегодня закладываем первый камень.
Каменщик Игнат подошел к углу размеченного фундамента с большим, идеально обтесанным камнем в руках:
— Мастер Алексей, тебе честь заложить основу.
Я взял камень — тяжелый, прохладный, пахнущий каменной пылью. Это был символический момент. Первый камень в фундаменте здания, которое должно было улучшить будущее всего рода.
— За процветание рода Соколов, — сказал я и аккуратно уложил камень в подготовленное углубление.
— За новые времена! — подхватил Ярослав.
— За тех, кто не боится идти новыми путями! — добавил Всеволод, по-отечески обнимая Ярослава за плечи.
Каменщики принялись за работу, укладывая следующие камни фундамента. Звук камня о камень, стук молотков, деловитые окрики мастеров — все это создавало атмосферу большого начинания.
— Алексей, — сказал Всеволод, подходя ко мне, — ты делаешь историю. Через несколько лет люди будут говорить: «Помните, когда все началось? С этого камня».
— Надеюсь, они будут говорить это с благодарностью, — ответил я.
— Не сомневайся, — уверенно сказал воевода. — У тебя правильный подход, твердые знания, надежные союзники. Все предпосылки для успеха.
Через час, когда основная работа была закончена и фундамент начал приобретать очертания, люди постепенно начали расходиться. Каменщики ушли готовить материалы на завтра, плотник отправился делать пресс.
— Прекрасный день, — сказал Всеволод, довольно оглядывая начатое строительство. — Прекрасное начало большого дела.
Он похлопал нас с Ярославом по плечам и направился по делам. Мы с удовольствием смотрели на его удаляющуюся фигуру — фигуру человека, которому мы были искренне благодарны.
Но когда воевода скрылся за поворотом, Степан Игнатьевич жестом попросил нас задержаться. На его лице было странное выражение — смесь задумчивости и беспокойства.
— Что-то не так? — спросил Ярослав.
Управляющий некоторое время молчал, глядя в ту сторону, где исчез Всеволод. Потом медленно повернулся к нам:
— Я благодарен за его помощь. Без него старые пни действительно съели бы твой проект, Алексей. Но меня мучает один вопрос…
— Какой? — спросил я.
— Почему он это сделал? — Степан Игнатьевич посмотрел на нас своими проницательными глазами. — Я знаю Всеволода тридцать лет. Служил с ним, воевал рядом с ним, видел его в самых разных ситуациях.
— И?
— И он всегда был первым, кто кричал о «пустой трате денег». Любое новшество, любой эксперимент он встречал словами: «А зачем это нам? Наши деды без этого жили».
Ярослав нахмурился:
— Может, с возрастом стал мудрее?
— Может, — неуверенно согласился Степан Игнатьевич. — А может, и нет. Его внезапная любовь к новшествам кажется мне… противоестественной.
Он помолчал, подбирая слова:
— Понимаете, в политике редко что происходит просто так. Особенно когда речь идет о таких больших переменах, как ваш проект. И когда влиятельный человек вдруг резко меняет свои убеждения…
— Вы думаете, у него есть скрытые мотивы? — спросил я.
— Я не знаю, что думать, — честно ответил управляющий. — Может, я просто стал подозрительным от старости, а может, чувствую то, чего не видят молодые глаза.
Он повернулся и посмотрел на нас с неожиданной серьезностью:
— Будьте осторожны с ним. Оба. Некоторые союзники опаснее явных врагов.
С этими словами он развернулся и пошел к выходу, оставив нас одних.
Мы с Ярославом стояли молча, переваривая услышанное. Слова Степана Игнатьевича отравили радость момента подозрением.
— Думаешь, он прав? — спросил наконец Ярослав.
— Не знаю, — ответил я. — Но Степан Игнатьевич — мудрый человек. Если он чувствует что-то неладное…
— Значит, нужно быть начеку, — закончил Ярослав.
Мы еще раз окинули взглядом заложенный фундамент — символ нашего будущего процветания. Но теперь этот символ был омрачен тенью сомнения.
Глава 10
Вечер после закладки первого камня сыроварни мы с Ярославом провели в моих покоях, обсуждая слова Степана Игнатьевича. Атмосфера была напряженной — предупреждение управляющего о возможной опасности со стороны Всеволода серьезно встревожило нас обоих.
— Не могу поверить, — повторял Ярослав, нервно ходя по комнате. — Дядя Всеволод… человек, который заставил всех этих упрямцев работать…
— Я тоже не хочу верить, — сказал я осторожно. — Но Степан Игнатьевич не из тех, кто бросает слова на ветер.