Искренняя поддержка или хитрый расчет? Я все еще не знал ответа на этот вопрос.
Через неделю после инспекционного визита воевода Всеволод пригласил нас с Ярославом на частный ужин в своих покоях. Приглашение было неформальным — «без лишних церемоний, просто поговорить за жизнь».
Покои воеводы разительно отличались от официальных залов крепости. Здесь царила атмосфера уюта и достатка — мягкие кресла, дорогие ковры, полки с книгами. На столе было накрыто на троих: простая, но вкусная еда, хорошее вино.
— Располагайтесь, как дома, — сказал Всеволод, указывая на кресла у камина.
Мы сели, и Всеволод налил нам.
— За успешное начинание, — поднял он кубок. — За тех, кто не боится менять мир к лучшему.
Мы выпили, и он откинулся в кресле с видом человека, который готов к откровенному разговору.
— Знаете, — начал он, — всю жизнь я ждал таких людей, как вы. Людей, которые не просто следуют традициям, а думают сами.
— Дядя, — сказал Ярослав, — а что мешало вам раньше вносить изменения?
Всеволод вздохнул:
— Мой брат. Я люблю Святозара, но должен признать — он слишком мягкий и консервативный. Он боится любых перемен, считает, что «как жили деды, так и нам жить».
Он сделал глоток вина:
— Долгие годы я пытался его убедить, что мир меняется, что нужно поспевать за ним, но он всегда находил отговорки.
— И что же изменилось? — спросил я.
— Появились вы, — Всеволод посмотрел на нас с искренней теплотой. — Ярослав показал себя настоящим воином и дипломатом. «Соколиный гамбит» — это шедевр стратегического мышления.
Он повернулся ко мне:
— А Алексей продемонстрировал, что знания могут быть не менее важными, чем мечи. Твои изобретения открывают перед родом невиданные возможности.
Всеволод встал и подошел к окну:
— Теперь, когда есть ты, Ярослав, настоящий лидер, и ты, Алексей, гений, каких свет не видел, у нас есть шанс действительно изменить будущее рода.
— Но ведь решения принимает отец, — заметил Ярослав.
— Пока да, но Святозар уже не молод, и я вижу, как его тяготят обязанности правления. Возможно, скоро он сам поймет, что пора передать власть молодому поколению.
В голосе Всеволода не было злобы или нетерпения — скорее, печальная констатация факта.
— Понимаете, — продолжал он, возвращаясь к столу, — я всю жизнь мечтал о том, чтобы наш род стал не просто сильным, а великим. Не военной силой, а умом, богатством, влиянием на соседей.
Он налил нам еще:
— Представьте: наши товары продаются во всех землях, к нашим мастерам приезжают учиться, наши методы копируют другие рода. Вот что я называю истинным величием.
Ярослав слушал с горящими глазами:
— Дядя, это… это именно то, о чем я мечтаю! Чтобы род Соколов стал примером для подражания!
— Вот видишь, — улыбнулся Всеволод. — Мы думаем в одном направлении, а значит, вместе мы сможем многого добиться.
Мы провели за разговором несколько часов. Всеволод рассказывал о своих планах развития торговли, о возможности установления дипломатических связей с дальними землями, о том, как превратить военную мощь в экономическое процветание.
Его идеи были разумными и привлекательными. Он говорил с искренним энтузиазмом человека, который наконец нашел единомышленников.
— Алексей, — обратился он ко мне под конец вечера, — твои проекты — это только начало. Я вижу гораздо больше возможностей. Что если наладить изготовление сыра и колбас не только для крепости, но и на продажу? Ты сможешь увеличить количество товара?
— Интересная идея, — согласился я. — Но для этого нужно значительно расширить производство.
— Готов выделить все необходимые ресурсы. Лишь бы был результат.
Когда мы собирались уходить, Всеволод обнял Ярослава по-отечески:
— Племянник, я горжусь тобой. Ты стал именно таким лидером, о котором я мечтал.
Затем он пожал мне руку:
— А ты, Алексей, открыл нам глаза на новые возможности. Вместе мы изменим этот мир.
Уходя из его покоев, я чувствовал смешанные эмоции. С одной стороны, Всеволод действительно казался искренним союзником и мудрым советчиком. С другой — слова Степана Игнатьевича не выходили у меня из головы. Я все же был человеком из другого века, да еще и был мудрее Ярослава в силу возраста. Всеволод темнил.
Но пока что все говорило в пользу воеводы. Его поддержка была реальной, планы — разумными, а мотивы — понятными. И это все только усложняло.
Мы с Ярославом шли обратно по коридорам крепости в полной темноте — свечи в светильниках уже догорали, и лишь редкие факелы освещали наш путь.