— Это паранойя! — Ярослав ударил кулаком по столу. — Ты видишь врагов в каждом, кто не согласен с тобой! Дядя — единственный, кто верит в нас!
Я молчал, наблюдая за этим столкновением. Ярослав, молодой и пылкий, видел лишь внешнюю сторону — помощь, поддержку, добрые слова. Степан, старый и мудрый волк, видел скрытую механику власти. И я, к своему ужасу, понимал, что логика управляющего, какой бы чудовищной она ни казалась, была безупречна.
— Княжич, — сказал я тихо, и оба спорщика повернулись ко мне. Ярослав ждал от меня поддержки, Степан — подтверждения своих слов. — Вы правы. Воевода Всеволод был нашим главным защитником. Без его вмешательства казначей и ремесленники похоронили бы наши начинания.
Ярослав благодарно кивнул, но я продолжил, глядя ему прямо в глаза.
— Но самый искусный лжец добавляет яд не в то блюдо, на которое все подумают, а в то, которое подают с улыбкой и словами о заботе. Господин управляющий говорит не о догадках, а о логике. Подумай сам. Этот яд — не дело рук простого убийцы. Он медленный, хитрый, маскируется под старость. Чтобы его применять, нужен не только доступ к князю, но и глубокие знания. И главное — интерес, цель.
Я сделал шаг вперед, понижая голос.
— Кто больше всех выиграл от того, что князь Святозар стал слаб и начал отходить от дел? Кто теперь фактически решает вопросы в совете, пока ты, княжич, занят военными делами и нашими проектами, а твой отец — хворает? Чьи идеи о «новом величии» рода теперь звучат громче всех?
Я лишь задавал вопросы, ответы на которые были очевидны. Ярослав смотрел на меня, и я видел, как в его глазах уверенность борется с ужасной догадкой. Он все еще не мог поверить, но зерно сомнения было посеяно.
— Если мы обвиним Всеволода без неопровержимых доказательств, он поднимет мятеж, — повторил Степан Игнатьевич, возвращая нас к суровой реальности. — Скажет, что мы оговариваем его из зависти к его влиянию и половина «старой гвардии» встанет на его сторону. Нам нужно не мнение, а факт. Улика, которую нельзя оспорить.
— И многие ему поверят, — мрачно добавил я. — Ведь он так искусно играет роль заботливого брата.
Мы сидели в тяжелом молчании. Ситуация казалась безнадежной — мы знали правду, но не могли ее доказать.
— Значит, нужно заставить его показать себя, — сказал наконец Ярослав. — Поймать за руку, но если это не он, вы оба передо мной извинитесь. Поняли?
— Поняли. Как доказать только? — спросил Степан Игнатьевич. — Он слишком осторожен, чтобы попасться на простую ловушку.
— Не знаю, — признал Ярослав. — Но должен же быть какой-то способ!
Я задумался. Действительно, нужен был способ получить неоспоримые доказательства. Что-то такое, что нельзя было бы объяснить случайностью.
— А что если… — начал я и замолчал, обдумывая внезапно пришедшую в голову идею.
— Что если что? — нетерпеливо спросил Ярослав.
— Я читал об одном способе выявления скрытых ядов, — сказал я медленно. — Древнем способе, которым пользовались наши предки.
Степан Игнатьевич наклонился вперед:
— Каком способе?
— Он называется «проявление следа». Некоторые цветы, если их особым образом смешать с чистой солью, могут вступить в… как бы это сказать… в спор с мертвыми травами.
— Не понимаю, — сказал Ярослав.
— Алексей, — сказал Степан Игнатьевич после долгого молчания, — объясни еще раз. Как именно должно работать это «проявление следа»?
Я понимал, что нужно быть очень осторожным в объяснениях. Слишком точные знания могли выдать меня.
— Матушка говорила, что некоторые чистые горные травы не переносят соседства с ядовитыми растениями, — начал я, стараясь говорить неуверенно, как человек, который пересказывает древние поверья. — Когда их смешиваешь особым образом с морской солью, они начинают… как бы искать своих врагов.
— Искать врагов? — переспросил Ярослав.
— Ну, не совсем так. Просто они… вступают в спор с тем, что им враждебно. И если в теле человека есть следы мертвых трав — ядов, — то отвар из живых трав, пройдя через такое тело, оставляет на посуде темный след.
Я помолчал, делая вид, что пытаюсь вспомнить детали:
— Матушка показывала мне это один раз, когда подозревала, что одну из соседских коров кто-то травит. Дала корове такой отвар, а потом посмотрела на деревянную чашку. Там была черная полоса, как от сажи.
— И что потом? — заинтересовался Степан Игнатьевич.
— Корова выздоровела через неделю, а того, кто ее травил, нашли — оказался сосед.
— Значит, метод работает, — задумчиво сказал управляющий.