— Как это ничего? — нетерпеливо спросил Ярослав. — Он же отравитель!
— Он отравитель, но не дурак, — ответил Степан Игнатьевич. — Посмотри сам.
Он разложил перед нами несколько записок:
— Вчера утром — совет по вопросам торговли. Днем — объезд укреплений с капитанами. Вечером — обычный визит к больному брату с лекарственными травами.
— А кто-то следил за тем, что он делает наедине с людьми? — спросил я.
— Конечно, но Всеволод слишком осторожен. Никаких тайных встреч, никаких подозрительных разговоров. Он ведет себя как образцовый воевода и заботливый брат.
Ярослав ударил кулаком по столу:
— Но мы же знаем правду! Видели собственными глазами!
— Мы знаем, а доказать не можем, — терпеливо объяснил Степан Игнатьевич. — Наши показания — это слово против слова. Учитывай, что Всеволод пользуется большим уважением среди старших бояр и капитанов.
— Значит, он просто будет продолжать травить отца? — с отчаянием спросил Ярослав.
— Не будет, — твердо сказал управляющий. — Но нам нужен другой подход.
Он встал и подошел к окну:
— Всеволод — волк. Опытный, хитрый, осторожный. Поймать его за хвост почти невозможно, но у каждого волка есть шакалы, которые бегают у него на побегушках.
— Вы имеете в виду, что он не один и хотите подобраться к нему через его помощника? — спросил я.
— Верно, Алексей. Заговор такого масштаба нельзя провернуть в одиночку, — объяснил Степан Игнатьевич. — Всеволоду нужны помощники. Люди, которые знают детали, но не имеют его железных нервов.
— И кто это может быть? — спросил Ярослав.
Управляющий повернулся к нам:
— Лекарь Демьян. Он слишком часто общается с Всеволодом.
Я улыбнулся. Действительно — кто лучше лекаря разбирается в ядах? И кто имеет лучший доступ к князю под предлогом лечения?
— Демьян? — переспросил Ярослав. — Но он же… он просто неудачник. Завистливый, но безвредный.
— Именно поэтому он идеальная пешка, — сказал Степан Игнатьевич. — Всеволод мог легко им манипулировать, играя на его зависти к Алексею и обещаниях вернуть былое влияние.
Я задумался. Логика была безупречной. Демьян действительно имел и мотивы, и возможности.
— Только у нас нет против него ничего, — заметил я, а потом до меня дошло. Я ведь имею дело не с обычным управляющим, а, фактически, с начальником службы безопасности, если выражаться языком моего мира. — Так вы хотите…
Степан впился в меня своим изучающим взглядом: — Снова верно. Алексей, — кивнул управляющий, словно оценивая меня заново. — Страх, — просто ответил Степан Игнатьевич. — Демьян — слабый человек. Слабые люди ломаются под давлением гораздо быстрее сильных.
Он подошел к железному ларцу и достал серебряный кубок с темными разводами:
— У нас есть неопровержимое доказательство отравления. Если мы правильно надавим на Демьяна, он сломается и расскажет все.
— А если не сломается? — спросил Ярослав.
— Сломается, — уверенно сказал управляющий. — Такие люди, как Демьян, всегда ломаются, когда понимают, что их покровитель готов их предать.
— Что вы предлагаете?
— Вызвать его на допрос как главного подозреваемого. Показать ему улики и дать понять — игра окончена, остается только выбрать сторону.
Степан Игнатьевич поставил кубок на стол:
— Всеволод слишком умен, чтобы попасться в ловушку, но Демьян — нет. Через Демьяна мы доберемся и до главного заговорщика.
— Когда начнем? — спросил Ярослав.
— Прямо сейчас, — ответил управляющий. — Чем раньше мы сломаем это слабое звено, тем быстрее спасем твоего отца.
Он подошел к двери и позвал одного из самых опасных воинов крепости:
— Борислав! Подойди.
Через минуту в канцелярию вошел наш товарищ, с которым мы тут же обменялись рукопожатиями.
— Слушаю, господин управляющий.
— Возьми двух воинов и приведи ко мне лекаря Демьяна. Немедленно.
— Арестовать? — уточнил Борислав, по тону поняв, что каша заваривается серьезная.
— Пока нет, но пусть он поймет — это не дружеский визит и он в шаге от эшафота.
Борислав кивнул и вышел.
— А теперь ждем, — сказал Степан Игнатьевич, усаживаясь за стол. — Увидим, из чего сделан наш лекарь — из железа или из глины.
Демьян сидел в своих лекарских палатах, растирая в ступке какие-то травы. Последние недели были для него тяжелыми — князь слабел, несмотря на все его усилия, а репутация лекаря страдала. Особенно болезненными были косые взгляды и шепотки: «Не может вылечить», «Алексей справился бы лучше».
Он с силой нажал на пестик, и сухие листья валерианы превратились в пыль. Этот запах… он помнил его с детства. Таким же пахло в тесной землянке его отца, простого деревенского знахаря, который научил его всему, что знал — как распознавать коренья, как сушить травы, как слушать дыхание больного. Он был лучшим учеником. Талантливым мальчишкой, который мог по одному лишь цвету кожи определить хворь.