— Ты можешь продолжать играть в невинность. Тогда тебя обвинят как главного врага. Со всеми вытекающими последствиями или можешь рассказать все, что знаешь, и тогда, возможно, князь учтет, что ты был всего лишь замешан в чужой игре.
Демьян сидел, опустив голову. Он понимал, что попал в безвыходную ситуацию.
— Соучастникам иногда позволяют дожить до конца игры, — тихо добавил управляющий, — если они вовремя меняют сторону.
В канцелярии снова повисла тишина. Демьян боролся с самим собой, взвешивая варианты.
— А если я… если я что-то знаю… — нерешительно начал он.
— Тогда говори, — спокойно сказал Степан Игнатьевич. — Говори, пока не поздно.
Лекарь поднял голову и посмотрел на управляющего. В его глазах читалась капитуляция.
— Я… я расскажу все, — прошептал он. — Но вы должны понять — я не хотел… я не думал, что дойдет до этого…
— Понял, — кивнул Степан Игнатьевич. — А теперь рассказывай. С самого начала.
И Демьян начал говорить.
— Все началось еще до поединка с Морозовым, — тихо начал Демьян, не поднимая головы. — Когда княжич Ярослав начал хворать после своих тренировок. Воевода Всеволод пришел ко мне. Он говорил, что Ярослав слишком горяч, что его сила безудержна и опасна для него самого и для рода. Сказал, что его нужно… «умерить».
Степан Игнатьевич молча слушал, его лицо было непроницаемым.
— Он убедил меня, что действует во благо. Я начал давать Ярославу отвары, которые не лечили, а наоборот, медленно истощали его силы. Делали его слабее, послушнее.
Лекарь судорожно сглотнул:
— Все шло по его плану, пока не появился этот повар… Алексей. Он своими странными кашами и бульонами свел на нет месяцы моей тайной работы и сделал Ярослава сильнее, чем когда-либо. План провалился.
— И тогда Всеволод сменил цель, — догадался управляющий.
— Да, — болезненно кивнул лекарь. — После провала с сыном он взялся за отца. Но… клянусь всеми богами, я не травил князя! Да я даже не умею варить эти отвары! Мне их давал Всеволод!
— Прекрасно. Но ты знал о том, что он хочет отравить Князя? — голос Степана был холоден.
— Я не знал! Я догадывался! — вспылил Демьян. — Всеволод ничего мне не говорил про это. Он просто намекал, что теперь нужно действовать тоньше. Что князь устал и ему нужен покой. Моей задачей было лишь одно — подтверждать это. Делать вид, что я лечу его от старости, давать ему простые успокаивающие отвары, чтобы никто ничего не заподозрил.
— А Всеволод в это время действовал сам, — закончил за него управляющий.
— Да, — мрачно согласился лекарь. — Я видел, как он носит князю свое «особое вино». Видел, как Святозар слабеет день ото дня. Я лекарь и понимал, что это не просто возраст, но что я мог сделать?
Он не договорил, но и так все было ясно.
— Ты боялся, — констатировал Степан. — Боялся, что он выдаст тебя за заговор против Ярослава.
— Да! — с отчаянием выкрикнул Демьян. — Он сказал мне прямо: я уже слишком глубоко в этом деле, чтобы отступать. Если правда всплывет, то меня первого обвинят в отравлении и только он может меня защитить.
Степан Игнатьевич кивнул:
— Классический прием. Сначала втянуть человека в грязное дело, а потом шантажировать его соучастием.
— Я понимал, что попал в ловушку, — прошептал Демьян. — Но не знал, как выбраться.
— А что насчет других сообщников? — спросил управляющий. — Всеволод действовал один?
— Не знаю, — покачал головой лекарь. — Со мной он встречался только наедине, но иногда упоминал о каких-то союзниках, которые «помогут нам, когда придет время».
— Каких союзниках?
— Не называл имен. Только говорил, что есть люди, которые тоже заинтересованы в переменах. Что когда старая власть ослабнет, они поддержат новую.
Степан Игнатьевич задумался. Это подтверждало его подозрения о том, что заговор выходит за пределы крепости.
— Демьян, — сказал он серьезно, — ты понимаешь, что твое молчание и бездействие едва не убили князя?
— Понимаю, — прошептал лекарь, опуская голову. — Я думал об этом каждую ночь, но было уже поздно что-то менять.
— А теперь не поздно, — твердо сказал управляющий. — Теперь ты можешь искупить свою вину.
— Как?
— Рассказать про Всеволода. Рассказать всем и князю всю правду о заговоре.
Демьян поднял голову:
— А что будет со мной?
— Это решит князь, — ответил Степан Игнатьевич. — Но ты был соучастником, а не главным врагом. Возможно, князь даст тебе шанс на помилование. Я поговорю с ним, если ты нам поможешь.
Лекарь долго молчал, обдумывая предложение.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Я готов все рассказать. Итак слишком тяжелый груз несу. Сил больше нет.