Он резко развернулся и подошел к окну. За ним виднелись его земли — владения, которые род Морозовых копил веками.
— Мы остались одни, — сказал он, не оборачиваясь, и в его голосе впервые за все время прозвучала не ярость, а глухая, страшная безнадежность. — В затяжной войне нам не победить. У Соколов крепкие стены, верные люди, и этот проклятый знахарь, который творит из навоза золото.
— Тогда что же делать? — тихо спросил Богдан.
Глеб Морозов долго молчал, глядя на свои опустевшие земли.
— Не знаю, — признался он глухо. — Впервые в жизни я не знаю.
Капитаны переглянулись. Видеть своего князя таким сломленным было невыносимо.
— Может… может, послать гонца? — несмело предложил один из младших воинов, глядя в пол. — Попросить мира… на любых условиях?
Глеб резко обернулся, и его налитые кровью глаза впились в говорившего.
— Мира? — прошипел он, и в его голосе прозвучал яд. — Ты хочешь, чтобы я, Глеб Морозов, пополз к ним на коленях? Чтобы умолял сохранить мне жизнь⁈ После того, как они унизили моего сына? После того, как разорвали наш союз? Какой мир они могут предложить, кроме петли на шею⁈
— Но если мы не можем победить…
— Тогда мы умрем! — взревел Морозов, опрокидывая свой кубок. Вино залило карту на столе, словно кровь. — Лучше сдохнуть в бою, с оружием в руках, чем жить в позоре! Род Морозовых никогда не склонял голову. И я не стану первым.
В зале повисло тяжелое, давящее молчание.
— Хорошо, — сказал наконец Глеб, и его голос стал глухим и усталым. — Если уж нам суждено пасть, то мы заберем с собой как можно больше этих соколиных выродков. Соберем всех, кто еще может держать меч. Нанесем последний удар.
— Князь, — осторожно начал Богдан, — но идти на их крепость без союзников, с людьми, которые боятся колдовства… это не бой. Это будет бойня. Нас просто вырежут.
Стук в тяжелую дубовую дверь прервал его мрачные слова. В зал, кланяясь, заглянул молодой дозорный.
— Мой князь, — сказал он взволнованно, — к нам прилетел почтовый голубь!
Глеб медленно поднял голову. В его глазах впервые за долгое время мелькнул проблеск живого интереса.
— Голубь? Чей?
— Не могу знать, господин. Но птица породистая, быстрая. Явно не местная.
Морозов выпрямился.
— Голубятника. С птицей. Ко мне. Живо!
Когда дозорный скрылся, Глеб обвел взглядом своих капитанов. В удушливой атмосфере отчаяния вдруг появился крошечный сквозняк. Возможно, судьба все-таки решила дать ему последний шанс.
Через несколько минут в зал внесли клетку. Птица была действительно породистой — крупная, с блестящими серыми перьями. Глеб подошел к клетке, и его лицо изменилось.
— Это он… — выдохнул он. — Это голубь Всеволода!
Капитаны пораженно переглянулись. Имя тайного союзника в самом сердце вражеского стана было их единственной надеждой, о которой они уже почти забыли.
— Ты уверен, мой князь? — спросил Богдан.
— Абсолютно, — кивнул Глеб, его руки слегка дрожали, когда он открывал дверцу клетки. — Я сам дарил ему эту пару. Они знают лишь одну дорогу — от их крепости сюда.
С лапки птицы свисал крохотный свиток. Морозов осторожно снял его.
— Печать… печать Всеволода, — прошептал он, и его голос дрогнул. — Подлинная.
Все в зале замерли, затаив дыхание. Глеб сломал сургуч и развернул пергамент. Он читал молча, и с каждой строчкой его мрачное лицо светлело, глаза расширялись от изумления, а на губах начала появляться дикая, хищная улыбка.
— Отец, что там? — не выдержал Игорь.
— Победа, — выдохнул Глеб. — Слушайте!
И он начал читать вслух, и его голос, до этого глухой, теперь звенел от торжества.
— «Дела идут превосходно. Старый сокол окончательно ослаб… Лекари говорят о скорой кончине».
Капитаны ахнули. Смерть Святозара меняла все.
— «Пришлось убрать Демьяна. Дурак начал подозревать неладное… Свалили на внезапную болезнь сердца…»
— Демьян мертв? — пробормотал Богдан. — Но он же…
— Всеволод не рискует, — отрезал Глеб. — Он убрал слабое звено. Мудро!
Он продолжил чтение, и каждое слово было как глоток ледяной воды для умирающего от жажды.
— «Ярослав сломлен горем… Дружина без четкого командования… Половина воинов слегла с какой-то лихорадкой…»
— Хворь в крепости⁈ — воскликнул один из капитанов. — Боги с нами!
— «Ворота восточной стены будут открыты в ночь на новолуние…»
Глеб остановился и обвел своих людей торжествующим взглядом.
— Ну? Что теперь скажете, волки?
— Невероятно… — прошептал Богдан. — Это подарок судьбы.