— Князь при смерти, наследник раздавлен, войско больное, — перечислил другой капитан, и его глаза горели азартом. — А ворота будут открыты!
Игорь вскочил со своего места, впервые за долгое время в его глазах появился огонь. — Отец! Мы можем все вернуть! Смыть позор!
— Да, — кивнул Глеб. — Удача любит смелых.
Но тут подал голос старый советник Всеслав, седой, как лунь, человек, служивший еще отцу Глеба.
— Мой князь, — сказал он тихо, и все обернулись к нему. — Простите стариковскую осторожность.
— Говори, Всеслав.
— Не кажется ли вам, что удача слишком уж… щедра? — осторожно произнес старик. — Мы проиграли все, что могли. Остались одни и тут, словно по мановению богов, все наши враги слабеют, а двери в их крепость распахиваются.
— Ты думаешь, это ловушка? — нахмурился Глеб.
— Я думаю, что загнанный в угол зверь становится вдвое опаснее, — ответил Всеслав. — Что, если они знают о Всеволоде? Что, если это приманка, чтобы выманить нас из нашего логова и уничтожить окончательно? Посмотрите, все слишком гладко. Словно кто-то специально расчищает нам дорогу.
Глеб снова взял письмо в руки, вчитываясь в строки, словно пытаясь найти в них подвох.
— Но здесь есть детали, которые мог знать только Всеволод. Вот… упоминание о моем старом шраме. Откуда им знать об этом?
— Если волка поймали, князь, с него можно содрать шкуру, — возразил старик Всеслав, и его голос был тих, как шелест сухих листьев. — Пыткой можно вытянуть любую тайну. Всеволод крепок, но у каждого есть предел.
— Всеволод не из тех, кто ломается! — рыкнул Глеб, но в его голосе уже не было прежней уверенности.
— У каждого есть то, чем он дорожит больше собственной жизни, князь, — мягко, но настойчиво произнес советник. — Семья. Дети. Даже самый стойкий дуб рухнет, если подрубить его корни.
Морозов долго молчал, перечитывая письмо. Сомнения, посеянные стариком, ядовитым плющом оплетали его душу, но отчаянное желание реванша было сильнее.
— Даже если это ловушка, — сказал он наконец, и его голос стал глухим и твердым, — у нас нет выбора. Что нам остается? Сидеть здесь и ждать, пока они придут за нашими головами? Я так не умею.
— Но князь…
— Хватит! — рявкнул Глеб, ударив ладонью по столу. — Решено! Готовьтесь к бою. Род Морозовых либо вернет себе честь, либо с честью погибнет под стенами их проклятой крепости. Но мы не будем сидеть здесь, как крысы в норе!
Он отошел к окну, держа в руках письмо. За стеклом медленно кружились первые редкие снежинки.
— Всеслав, — сказал он, не оборачиваясь. — Ты служил моему отцу. Что бы он сделал? Только честно.
Старый советник тяжело вздохнул.
— Ваш отец, мой князь, умел считать. Он бы взвесил все до последнего зернышка.
— И что бы решил⁈
— Не знаю, но он часто говорил: «Лучше быть живым псом, чем мертвым львом».
Глеб резко обернулся, его глаза сверкнули.
— Ты предлагаешь мне стать псом⁈ Поджать хвост и ждать, пока хозяин кинет мне кость⁈
— Я предлагаю подумать о роде! — голос старика окреп. — О женщинах и детях! О тех, кто останется после нас! Честь можно восстановить, князь. Мертвым же она ни к чему.
— О каком будущем ты говоришь⁈ — зло рассмеялся Морозов. — Боровичи нас предали. Соседи смотрят на нас, как на прокаженных. Мои собственные воины боятся колдовства и готовы разбежаться! Какое будущее у рода, который не может защитить свою честь⁈
Он подошел к столу и ткнул пальцем в карту.
— Посмотри! Их крепость — это ключ ко всему. Торговые пути, богатые земли… Если мы возьмем ее…
— Если, мой князь. Если.
— Да, если! — взорвался Морозов. — А разве мой отец не рисковал⁈ Разве он сидел за печкой, когда другие ковали себе славу⁈
Он обернулся к капитанам.
— Богдан! Сколько у нас мечей, готовых к бою?
— Около ста пятидесяти, князь, — ответил капитан. — Не считая тех, кого нужно оставить для охраны усадьбы.
— Этого мало для штурма, — заметил Всеслав. — У Соколовых почти две сотни воинов за крепкими стенами.
— Но по письму, половина из них еле на ногах стоит от хвори! А ворота будут открыты! — возразил Глеб.
— А если письмо — ложь⁈
— Тогда мы умрем! — просто ответил Морозов. — Но умрем как волки, в бою, а не как овцы, которых режут в хлеву!
Игорь, до этого молчавший, подошел к отцу.
— Отец, я с тобой. Лучше рискнуть, чем медленно гнить здесь от бездействия и позора.
— Ты еще не знаешь настоящей цены поражения, мальчик, — печально сказал Всеслав.
— Знаю! — вспылил юноша. — Я был там! Я чувствовал сталь его клинка! И что теперь? Сидеть и ждать, пока они придут, чтобы закончить начатое?