[Описание эффекта [Хитиновая кожа (очень слабый)]: Ваша кожа временно становится немного прочнее и устойчивее к мелким царапинам и ссадинам. Длительность: 1 час.]
[Описание эффекта [Строительный Материал (слабый)]: Насыщает организм легкоусвояемым белком. Повышает эффективность эффекта [Ремонт Мышц] на 10% в течение 8 часов.]
Это было невероятно. Я не просто поел, а получил временную, пусть и слабую, защиту и усилил свой главный восстанавливающий эффект. Это не просто еда, это настоящая алхимия. Я доел остальных жуков с новым, еще большим аппетитом.
Когда трапеза была окончена, решил проверить новый эффект и осторожно провел пальцем по острому краю камня, который использовал для гриля. Обычно от такого движения на моей истонченной коже тут же осталась бы белая царапина, готовая кровоточить. Сейчас же я почувствовал лишь тупое давление. Кожа словно стала плотнее, эластичнее. Эффект был реальным.
Я усмехнулся. Мое меню для выживания пополнялось не просто блюдами, а настоящими зельями. Этот мир, который еще вчера казался мне адом, постепенно превращался в огромную кладовую, полную чудес и я только начинал подбирать к ней ключи.
Прошло еще несколько дней. Я жил в двойном ритме: унизительная, изматывающая работа на кухне Прохора днем и тайные кулинарные ритуалы ночью. Мой рацион теперь состоял из салатов, жареных жуков и, если везло, яиц.
По прошествии времени, начал замечать перемены.
Однажды вечером, когда я вышел на очередную ночную охоту, остановился у бочки с дождевой водой. Поверхность была гладкой, как черное зеркало. Колеблясь, заглянул в нее.
На меня смотрело чужое, но уже знакомое лицо. Оно изменилось. Пропали глубокие, черные тени под глазами. Щеки перестали быть мертвенно-впалыми, на них появился намек на здоровый румянец. Кожа больше не обтягивала череп, как у мумии, но главное — взгляд. Пропал забитый, испуганный взгляд жертвы, который я видел в первые дни. Из отражения на меня смотрели глаза человека. Усталые, настороженные, но осмысленные. Я все еще был слаб, но был на пути к восстановлению.
Выплеснув помои, уже собирался скользнуть обратно в свой тайник, когда услышал за углом сарая надсадный, разрывающий легкие кашель. Он был глубоким и влажным — такой кашель я слышал в казарме каждую ночь. Я замер, прижавшись к стене. Из-за угла, шатаясь, вышел один из самых младших поварят, тот самый мальчик, которого Прохор ударил черпаком в мой первый день. Его, кажется, звали Матвей. Он был еще тоньше и меньше меня, настоящий заморыш. Он согнулся пополам в очередном приступе кашля, а затем просто осел на землю, обессиленно прислонившись к стене и тяжело дыша со свистом.
Мой первый инстинкт был — спрятаться. Нельзя рисковать, ведь мой тайник совсем рядом, и лишние глаза мне не нужны, но что-то меня остановило. Я смотрел на эту маленькую, скорчившуюся фигурку, и видел не просто другого раба. Я видел себя самого неделю назад. Видел предел, за которым начинается конец.
Из чисто профессионального любопытства сфокусировался на нем, активируя [Анализ].
[Объект: Человек (муж., ~12 лет). Имя: Матвей.]
[Статус: Истощение (критическое), Легочная инфекция (начальная стадия), Авитаминоз (острый), Обезвоживание (среднее).]
[Прогноз: без медицинского вмешательства и усиленного питания летальный исход в течение 7–10 дней.]
Строчки Системы были безжалостным приговором. Этот ребенок умирал. Прямо сейчас и никто, кроме меня, этого даже не замечал.
Во мне боролись два чувства. Прагматизм кричал, что нужно уходить. Любой контакт — это риск. В моем тайнике лежало два яйца — драгоценный белок, мой единственный шанс на восстановление мышц. Делиться ими — значит замедлить свой собственный прогресс, поставить под угрозу свое выживание.
Но профессиональная гордость шеф-повара, смешанная с человеческим сочувствием, говорила другое. Что толку в моем Даре, если я буду использовать его только для себя, копаясь в отбросах, пока рядом умирает ребенок?
Я принял решение.
Тихо подошел к Матвею. Он испуганно вскинул на меня глаза, пытаясь отползти.
— Тихо, — прошептал я. — Не бойся. Я хочу помочь. Ты можешь идти?
Он лишь отрицательно покачал головой, снова заходясь в кашле. Вздохнув, помог ему подняться и, поддерживая его костлявое, почти невесомое тело, повел в свой тайник за поленницей. Он шел, спотыкаясь и дрожа, не понимая, что происходит, и боясь меня, возможно, даже больше, чем Прохора.