Я выжил и моя добыча была со мной.
Подняв голову, глянул на небо на востоке уже было не черным, а темно-синим, и у самого горизонта проступала бледная, почти серая полоса. Рассвет. Скоро утренняя побудка, и вся крепость придет в движение. У меня оставалось не больше часа, чтобы вернуться в казарму и занять свое место на нарах, иначе мое отсутствие заметят.
Не теряя ни секунды, направился к своему тайнику за поленницей. Здесь, в своем маленьком, убогом святилище, я позволил себе на мгновение насладиться триумфом. Развязал мешок и высыпал его содержимое на чистую мешковину, которую использовал как скатерть. Вот они, мои сокровища. Толстые, сочные корни лопуха, обещающие сытость. Длинные, изящные корни цикория, сулящие глоток бодрости, похожей на кофе и самое главное — несколько мощных, светлых корней алтея, лекарство для Матвея. Я аккуратно очистил их от налипшей земли своим каменным скребком, отложив в самый чистый угол.
Времени на каталогизацию не было. Я быстро спрятал свою добычу в глубине ниши, завалив ее старыми, трухлявыми поленьями, и скользнул в сторону казармы.
Прокрасться обратно незамеченным было последним испытанием этой ночи. Я двигался вдоль стен, как призрак, замирая при каждом подозрительном звуке. Дверь в барак поддалась с тихим, мучительным скрипом. Внутри стоял тяжелый, спертый воздух и разноголосый храп. Я нашел свои нары и без сил рухнул на колючую солому, накрывшись с головой рваным одеялом.
Лежал, чувствуя, как гудит каждая мышца, как ноют руки, но под этой болью и усталостью было пьянящее чувство удовлетворения. Этой ночью я был охотником, добытчиком. Рискнул всем и победил. Моя кладовая была полна, а значит, мое меню для выживания и возрождения завтра пополнится новыми, куда более эффективными блюдами.
Мне удалось поспать часок и днем еще прикорнуть. Благодаря этому сумел немного восстановить силы, а ночью снова отправился готовить.
Вернувшись в свой тайник, первым делом достал не еду для себя. Мои руки потянулись к самому ценному — к нескольким невзрачным корешкам, которые я завернул в отдельный лист. Корень Алтея. Лекарство для Матвея.
Просто заварить отвар, который нужно выпить сразу, непрактично. Мне нужен способ доставить лекарство Матвею незаметно, в нужный момент. Решение пришло само собой, продиктованное логикой и моим новым Даром.
Я не стал делать отвар. Вместо этого наскоблил корень тончайшей стружкой и разложил ее на плоском камне у самых тлеющих угольков пока готовил себе ночное пиршество. Я не жарил его, а медленно высушивал, постоянно контролируя температуру, чтобы не разрушить целебные свойства. Когда стружка стала хрупкой, растер ее между двумя гладкими камнями в мельчайшую, почти невесомую пыль. Получился сероватый порошок, который я аккуратно ссыпал в заранее подготовленный конвертик из плотного сухого листа. Это была одна, концентрированная доза лекарства, которую можно было незаметно носить с собой.
Наконец, занялся собой. Мой собственный организм, моя тюрьма и единственный инструмент, отчаянно нуждался в качественном топливе. В моем мешке лежали сокровища, которые должны были стать первыми кирпичиками в фундаменте моего нового тела.
Из обилия трав и кореньев, что набрал в лесу, мой выбор пал на толстые, сочные корни лопуха и цикория. Я тщательно очистил их от земли своим каменным скребком, промыл драгоценной чистой водой, которую припас в бурдюке в «честно» стыренном бурдюке. Затем завернул каждый корень в большие, влажные листья того же лопуха. Это была примитивная версия техники en papillote, которую я использовал в своем ресторане для приготовления нежной рыбы. Листья должны были защитить корни от прямого, агрессивного жара, позволив им не сгореть снаружи, а медленно пропечься изнутри, на пару, сохранив всю свою влагу и питательные вещества.
Я аккуратно разгреб тлеющие угли в своем очаге и положил зеленые свертки прямо на них. Послышалось тихое шипение, и в воздух поднялся аромат свежей зелени, смешанный с запахом дыма. Дальше сидел, поджав под себя ноги, и смотрел на огонь, как мои предки смотрели на него тысячи лет назад. Я ждал. Ожидание было наполнено не страхом, что меня могут поймать, а предвкушением. Это было чистое, первобытное чувство, которое испытывает охотник, приготовившийся вкусить свою добычу.
Спустя примерно полчаса, когда листья обуглились и стали хрупкими, я осторожно выкатил свои свертки из огня палкой. От них шел густой, ароматный пар. Когда они немного остыли, развернул почерневшую листву. Внутри, на белой, сочной подложке из пропаренных листьев, лежали мои корни. Они больше не были твердыми и сырыми. Они стали мягкими, а их аромат стал глубоким и сладковатым.