Степан Игнатьевич, игнорируя начальника полигона, посмотрел прямо на меня. На грязного поваренка, который в пятидесяти метрах от него методично собирал сломанные древки в охапку. Я почувствовал этот взгляд, как физический удар. Захотелось съежиться, спрятаться, исчезнуть, но я заставил себя продолжать свою работу, делая вид, что ничего не замечаю.
В его взгляде больше не было ни капли сомнения или подозрения. Только твердая уверенность исследователя, чья самая смелая гипотеза только что получила неопровержимое подтверждение.
Он ничего не сказал, не подошел. Степан просто, стоя на своем месте, едва заметно, одним движением подбородка, кивнул в сторону своей канцелярии. Это был безмолвный, не терпящий возражений приказ явиться.
Затем он развернулся и спокойным, размеренным шагом пошел прочь, оставляя за спиной удивленную толпу и меня.
Я стоял с охапкой сломанных древков, провожая взглядом удаляющуюся спину управляющего. Перед моими глазами, словно запоздалый фейерверк, взорвался целый каскад системных уведомлений.
Они вспыхивали одно за другим так быстро, что я едва успевал их прочесть.
[Вы успешно применили эффекты блюда [Похлебка «Острый Глаз»] к цели «Лучник отряда Гаврила»!]
[Вы получили 25 ед. опыта!]
[Вы успешно применили эффекты блюда [Похлебка «Острый Глаз»] к цели «Лучник отряда Гаврила»!]
[Вы получили 25 ед. опыта!]
[Вы успешно применили эффекты блюда [Похлебка «Острый Глаз»] к цели «Лучник отряда Гаврила»!]
[Вы получили 25 ед. опыта!]
[…]
[…]
Сообщения шли непрерывным потоком, десять раз подряд, по одному на каждого члена отряда. Мой разум на лету подсчитал итог: двести пятьдесят единиц опыта. За одно блюдо. За один-единственный, идеально рассчитанный ход.
И тут же появилось главное, долгожданное уведомление, сияющее особенно ярко:
[Суммарный опыт превысил порог уровня!]
[Ваш уровень Дарования повышен!]
[Текущий уровень: 4]
[Ваш часто используемый навык [Создание Рецепта] был автоматически улучшен до уровня 2!]
[Новая возможность: [Предварительный расчет]. Теперь при создании рецепта вы можете заранее видеть примерную силу и длительность эффектов до начала готовки, что позволяет точнее подбирать дозировку ингредиентов.]
[Вы получили 1 очко улучшения.]
[Всего доступно очков для распределения: 1]
Я тяжело выдохнул, чувствуя, как по телу прокатывается волна тепла — не от еды, а от осознания новой силы. Третий уровень я взял, помогая десятерым поварятам. Теперь я поднял четвертый, повлияв на десятерых стражников. Моя гипотеза о том, что массовое воздействие — ключ к быстрой прокачке, подтвердилась с ошеломительной точностью.
Предварительный расчет! Это меняло все. Больше никакой интуиции и готовки вслепую. Теперь я мог работать как настоящий фармацевт, как инженер, точно рассчитывая дозу и предсказывая результат.
Я посмотрел в сторону канцелярии управляющего. Коленки все еще немного дрожали, но это был уже не страх жертвы, идущей на заклание. Это был азарт игрока, который идет ва-банк, зная, что у него на руках все козыри.
Глава 13
Я уронил охапку сломанных древков на землю. Глухой стук прозвучал в наступившей тишине как удар судейского молотка. Приговор вынесен, и теперь мне предстояло узнать, каков он.
Медлить не стал. как говорится перед смертью не надышишься. Любое промедление будет расценено как неповиновение или трусость. Расправив плечи, насколько позволяла изможденная спина, я ровным, размеренным шагом пошел через двор к невысокому каменному зданию с черепичной крышей. В канцелярию.
Это мой путь на эшафот или к трону. Третьего не дано.
Каждый шаг отдавался гулким эхом в моей голове. Внутри бушевал шторм, смесь страха и пьянящего азарта. Страх шептал, что я — самозванец, жалкий поваренок, заигравшийся в опасные игры, и сейчас меня разоблачат и уничтожат. Азарт, подстегиваемый недавним повышением уровня и ясностью ума от съеденных корней, отвечал ему, что я — единственный, кто держит в руках все козыри, и это мой шанс сорвать банк.
Мозг лихорадочно работал, прорабатывая детали плана. Мне нужна непробиваемая легенда. С Прохором сработал примитивный рассказ, но Степан Игнатьевич — не Прохор. Он знает, что я сын Александра Веверина, и что наш род в опале. Любая ложь о моем происхождении будет немедленно раскрыта. Значит, нужно говорить правду, но преукрашенную местами.
Источник моих знаний должен быть вплетен в мою настоящую, трагическую историю. Я вспомнил обрывки чужих воспоминаний, которые стали моими. Тепло материнских рук, пахнущих ромашкой. Печальная, но любящая улыбка… Вот она зацепка.