— Нет. Грудь на месте. Только живот. Представьте, что вы наполняете воздухом не легкие, а большой шар у себя в желудке.
Он попробовал еще раз. И еще. Наконец, я увидел, как его нижняя рука слегка приподнялась.
— Так! А теперь задержите дыхание. Считаю до четырех. Раз… два… три… четыре. А теперь — медленный, плавный выдох через рот. Еще дольше, на счет восемь. Выпускайте весь воздух без остатка.
Мы повторили это несколько раз. Я видел, как уходит напряжение с его лица. Его плечи опустились, лихорадочный блеск в глазах сменился спокойной сосредоточенностью.
— Вы чувствуете? — спросил я. — Легкое головокружение и тепло. Это ваша кровь насыщается силой. Ваша Жива начинает течь ровнее. Делайте это упражнение каждый час, по десять вдохов-выдохов. Это ваша тренировка на сегодня и на завтра. Она не менее важна, чем махать мечом.
Он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза и дышал. Медленно. Глубоко. Так, как я его научил. Он не сказал ни слова благодарности, но в этот момент я понял, что мой статус снова изменился. Я перестал быть для него просто поваром, который готовит странную, но действенную еду.
Я стал наставником. Человеком, который не только кормит, но и учит и эта новая роль была куда более важной и куда более опасной.
Наше занятие прервал резкий, бесцеремонный стук в дверь, который тут же, не дожидаясь ответа, сменился скрипом петель. Дверь распахнулась, и на пороге, словно явившийся из другого, более старого мира, возник главный лекарь крепости.
Демьян был величественен, как древний дуб. Длинная, ухоженная седая борода ниспадала на его богатые, расшитые серебром одежды. В одной руке он держал резной посох из темного дерева, а в другой — дымящуюся пиалу, источавшую густой, удушливо-горький запах лекарственных трав. За его спиной, как две тени, застыли его молодые ученики, глядя на все с испуганным благоговением.
Лекарь вошел в комнату, и его взгляд, холодный и тяжелый, сначала властно прошелся по Ярославу, а затем скользнул по мне. В этом взгляде не было любопытства. Лишь брезгливое, застарелое презрение, с которым смотрят на грязь под ногами, на что-то неуместное и недостойное внимания. Он проигнорировал мое присутствие так, словно я был предметом мебели.
— Княжич, — пророкотал он. Его голос был глубоким и полным осознания собственной значимости. — Я слышал, вы увлеклись крестьянской едой и бабьими забавами. Пора заканчивать эти игры и возвращаться к настоящему лечению. Я приготовил для вас новый отвар, он укрепит ваш дух и вернет силу. Вот, пейте, пока горячий.
Он шагнул к Ярославу, протягивая ему пиалу. От одного запаха этого варева у меня свело желудок. Я тут же провел мысленный анализ: дикая полынь, корень валерианы, кора дуба… Гремучая смесь мощных, но грубых стимуляторов и вяжущих средств. Для ослабленного организма это было все равно что выпить настой из гвоздей и дегтя.
Я увидел, как Ярослав инстинктивно вжался в кресло, как при виде этой пиалы в его глазах промелькнул отголосок былой агонии. Старый Ярослав, измученный и сломленный, подчинился бы. Он бы зажмурился и покорно выпил эту горечь, как делал это десятки раз до этого.
Но передо мной сидел уже другой человек. Человек, который два дня питался чистой, правильной едой. Чей разум был ясен, а воля — не сломлена.
Он медленно поднял руку, но не для того, чтобы взять пиалу. Он остановил руку лекаря, его пальцы легли на запястье Демьяна.
— Благодарю, Демьян, — сказал Ярослав. Его голос был спокоен, но в нем появилась новая, незнакомая мне доселе, стальная нота. — Но пока я буду следовать предписаниям моего повара.
Демьян замер, его густые седые брови поползли на лоб от изумления. Он не мог поверить своим ушам.
— Что, княжич? — переспросил он, решив, что ослышался.
— Ты слышал, — ответил Ярослав, не повышая голоса, но и не убирая руки. — Его методы работают, а ваши — нет. Это все, что мне нужно знать. Прошу вас оставить нас.
Это был не просто отказ. Это был удар. Прямое, публичное, сокрушительное оскорбление, нанесенное в присутствии его учеников и безродного поваренка. Лицо Демьяна из бледного и величественного стало сначала красным, а потом пошло багровыми пятнами.
— Да что вы понимаете! — взревел он, теряя свое напускное спокойствие. Ярость старого, уязвленного в своей гордыне дракона была ужасна. — Это шарлатанство! Деревенское колдовство! Этот мальчишка вас погубит своей стряпней!
— Его стряпня вернула мне ясный ум и покой в желудке, чего не могли сделать все ваши отвары за последние два месяца, — отрезал Ярослав. — Уходите, Демьян.
Старый лекарь отшатнулся, словно от пощечины. Он испепелял меня взглядом, полным чистой, незамутненной ненависти. Он увидел во мне не просто конкурента, а угрозу всему своему миру, своим знаниям, своему авторитету, который он строил десятилетиями.