Прошипев ругательство сквозь зубы, подошел к своему столу, взял чистую восковую дощечку и грифель. Моя кухня мгновенно превратилась из лаборатории в осажденный штаб.
«Два дня», — билась в мозгу одна мысль. — «Вся финальная часть моего плана отправляется в мусор. Хорошо. Значит, нужен новый план не на рост, а на пиковый, краткосрочный выброс силы. Мне нужно заставить существующие мышцы Ярослава работать в два раза сильнее.».
Мой разум, отбросив все лишнее, превратился в работающий на запредельной скорости механизм. Я закрыл глаза и погрузился в [Симулятор Рецептов]. Начал лихорадочно перебирать комбинации, ища ту самую, которая даст нам шанс.
Первая мысль — стимуляторы, которые я уже знаю.
Десятки, сотни вариантов проносились в моем мозгу. Я соединял несоединимое, смешивал то, что никогда бы не рискнул смешать в обычной ситуации. Искал лазейку, обходной путь, способ обмануть Систему, заставить ее выдать максимум, не потребовав за это фатальную цену.
Мой собственный разум начал перегреваться от напряжения. Каждый «симулированный» рецепт давал либо недостаточный эффект, либо опасный штраф. Время шло, а решения все не было. Я впервые столкнулся с пределами своего Дара. Чувствовал себя мошенником, который пообещал чудо, но не может его сотворить.
Открыв глаза, тяжело выдохнул. Нужно зайти с другой стороны. Не просто «Что сделает его сильнее?», а «Что позволит ему выстоять?». Вот это правильная постановка вопроса. Ярославу нужна толстая шкура.
Так, попробуем по-другому.
«„Железный корень“ для плотности костей. Кора дуба для вяжущего эффекта… нет, слишком грубо. Что у нас есть еще?.. Ага, „Медвежий гриб“ для уплотнения мышц…»
Я начал комбинировать. Медленно, шаг за шагом, нащупывал контуры нового рецепта. Такого, который не сделает Ярослава быстрее или сильнее, но который, возможно, позволит ему пережить шторм.
Я был так поглощен работой, что не услышал, как открылась дверь. Лишь когда тень упала на мою дощечку с расчетами, поднял голову.
Рядом стоял Ярослав. Он был без брони, в простой тренировочной одежде. Его лицо было серьезным и сосредоточенным. Возможно, он думал, что найдет растерянного поваренка, а увидел мастера, чьи глаза горели от напряжения и бешеного азарта.
— Я знаю, — сказал он, входя в кухню. — Отец сказал, что у нас два дня.
Я кивнул, не отрываясь от своих записей, мой грифель продолжал лихорадочно царапать воск.
— Да, весь наш план псу под хвост, — ответил я, мой голос был хриплым от долгого молчания. — Обычные методы усиления не сработают. Они были рассчитаны на четыре дня. Я ищу лазейку, чтобы выжать из вашего тела максимум на короткий срок.
Он посмотрел на мои дощечки, испещренные символами и расчетами, на разложенные на столе травы и коренья. Ярослав увидел не хаос, а лихорадочную, но упорядоченную работу и мою полную самоотдачу.
Именно тогда он, должно быть, принял свое собственное решение.
— Я не буду просто ждать твоего чуда, повар, — его голос стал твердым. — С этой минуты я буду делать все, что скажешь. Говори, что делать.
Я медленно поднял на него взгляд. В его глазах не были ни страха, ни отчаяния. Лишь несгибаемая решимость воина, идущего в свой последний бой. Эта решимость и доверие, придали мне новых сил. Я почувствовал, как мой собственный азарт вспыхнул с новой силой.
— Хорошо, — сказал я, но в моей улыбке не было ни грамма веселья. — Я создам для вас еду, которая заставит ваше тело работать на самом пределе. Выжму из него все соки и постараюсь, чтобы не было отдачи, но этого мало. Вы должны быть готовы выдержать эту нагрузку. Каждую минуту, что вы будете тренироваться в арсенале, доводя себя до изнеможения…
Я сделал паузу, глядя ему прямо в глаза, чтобы он понял всю серьезность моих следующих слов.
— … я буду делать то же самое. Я буду истязать свое тело, как и вы. Буду поднимать мешки с зерном, пока не рухну. Буду отжиматься, пока не разобью лицо о камни. Мы пройдем через эту пытку вместе. Если падать — то обоим.
Я протянул ему руку. Это был жест, немыслимый между поваром и княжичем. Жест равного.
Ярослав посмотрел на мою руку, потом мне в глаза и он увидел в них воина, готового разделить с ним его бремя.
Он не пожал мою руку, а сжал мое предплечье своей сильной, мозолистой рукой. Крепко. Как воин сжимает руку брата по оружию.
— Вместе, — сказал он.
Это была наша клятва о совместном преодолении. Мы стали двумя бойцами, идущими на самоубийственную миссию плечом к плечу.
Клятва стала тем самым катализатором, которого мне не хватало. В тот же миг, когда наши руки расцепились, хаос в моей голове уступил место ясности. Я увидел новый путь. Рискованный, но единственный возможный.