Зачерпнув пальцем небольшой комок, я отправил его в рот. Вкус был грубым, приторно-соленым, но я искал не наслаждения и эффект не заставил себя ждать. Горячая, почти яростная волна энергии хлынула из желудка по венам, притупляя боль в мышцах, наполняя тело силой. Это была не тонкая настройка, как у Ярослава, а грубый розжиг доменной печи.
Только после этого, почувствовав, что смогу продержаться на ногах еще один день адского труда, приступил к приготовлению завтрака для княжича.
Перед началом первой из четырех оставшихся тренировок, я остановил Ярослава.
— Мы не можем сделать вас сильнее Радима за два дня. Это невозможно, — сказал я прямо, без обиняков. — Он — лучший воин дружины, он на пике формы, а вы только вышли из болезни. Пытаться состязаться с ним в силе или выносливости — это самоубийство, но мы можем сделать вас умнее и хитрее. Расскажите мне о нем все, что знаете.
Ярослав нахмурился, обдумывая мой вопрос.
— Радим… он не похож на Морозова. Он не бык. Он как оса. Невероятно быстрый и умелый. Его выпады не сокрушают, они жалят. Короткие, точные, всегда в самое уязвимое место. Его почти невозможно достать, он постоянно в движении.
Я слушал, и в моей голове складывалась картина. Против такого противника нельзя идти в лобовую атаку. Это все равно что пытаться поймать осу голыми руками — лишь получишь десяток укусов.
Единственный шанс — защита. Глухая, идеальная защита, способная выдержать шквал его «укусов», и одна, единственная, молниеносная контратака в тот момент, когда «оса» на долю секунды откроется, чтобы нанести очередной удар.
— Хорошо, — кивнул я. — Я понял. Значит, сегодня и завтра мы не будем тренировать атаку. Мы будем тренировать выживание.
Я взял его тренировочный меч.
— Забудьте все, чему вас учили. Забудьте о финтах, о сложных приемах. Теперь вашей вселенной будет существовать только одно движение.
Я осмотрелся, Борислава рядом не было, и показал ему то, что мы будем делать. Простой защитный блок — жесткий, в который вкладывается весь корпус, — и сразу за ним короткий шаг в сторону со смещением с линии атаки. Никакого ответа. Никакой контратаки. Только «блок-шаг».
— Ваша задача — не победить его, княжич. Ваша задача — продержаться. Показать, что вас невозможно сломить. Показать, что вы можете выдержать напор лучшего воина князя. Мы превратим вас в скалу, о которую разобьются его атаки. Теперь — за работу.
И начался ад.
Час за часом, до исступления, до потемнения в глазах, мы отрабатывали одно и то же движение. Я выступал в роли Радима — делал выпады палкой, имитируя его быстрые удары, а он — блокировал и уходил в сторону.
— Неправильно! — кричал я, когда он пытался ответить. — Вы не должны атаковать! Ваша задача — выжить! Еще раз!
— Жестче блок! Вложите в него вес тела, а не только руку! — поддерживал меня Борислав, который подошел немного позже
— Шаг короче и быстрее! Вы не отступаете, вы смещаетесь!
Ярослав полностью отдался этому процессу. С его губ срывались сдавленные стоны от усталости, мышцы, не привыкшие к такой монотонной, взрывной работе, горели огнем. Пот заливал его лицо, но он снова и снова становился в стойку и ждал моего следующего выпада.
В коротких перерывах, когда Ярослав, шатаясь, шел к бочке с водой и жадно пил, я не отдыхал. Я начинал свою собственную тренировку.
Я подходил к тяжелому, пудовому мешку с перловкой, который велел принести Бориславу.
— Зачем это? — спросил он тогда своим обычным ровным голосом.
— Для баланса, — ответил я и не соврал.
Я взваливал этот мешок на плечи и начинал медленно приседать. Мои жалкие мышцы с показателем [Сила: 5] кричали от муки. Ноги подкашивались, спина, казалось, вот-вот сломается, но жар от съеденной утром [Энергетической пасты] требовал выхода. Я делал десять приседаний, бросал мешок, падал на землю и отжимался до тех пор, пока руки не переставали меня держать.
Ярослав смотрел на мои мучения, и в его взгляде появлялось что-то новое. Он видел, что я требую полной самоотдачи не только от него, но и от себя. Он видел, что мы в этой битве — вместе. Два бойца, готовящиеся к разным аспектам одного сражения. Его бой будет на ристалище, на глазах у всего двора. Мой — в тени, в вечной борьбе с собственной слабостью и врагами, которые ждут моей ошибки.
Мы были единым целым. Мечом и кузнецом, который его кует и в этой нашей общей кузнице рождался клинок, способная выдержать любой удар.
В таких тренировках прошли следующие дни до испытательного поединка.
Вечер перед поединком окутал крепость тишиной, но на нашей маленькой кухне и в покоях княжича воздух, казалось, звенел от напряжения.