Выбрать главу

Отъявленные воры, пьяницы-золоторотцы, проститутки — все свили здесь прочное гнездо, разрушить которое было не так-то легко.

Подобно московскому Ржанову дому Хитрова рынка здесь находились и ночлежки — общежития для сего почтенного общества негодяев и мегер, и отдельные комнатки-конуры, сдаваемые за дешевую цену «аристократам» столичного сброда.

Притаившись за грудой пустых бочек, мы увидели, как страшный горбун, быстро и цепко поднявшись по обледенелой лестнице, заваленной человеческими экскриментами, вошел на черную «галдарейку» грязного, ветхого надворного флигеля и скрылся, отперев огромный замок за дверью какого-то логовища.

— Ну, теперь мы можем ехать! — задумчиво произнес Путилин, не сводя глаз с таинственной двери, скрывшей чудовища-горбуна.

— Ты что-нибудь наметил? — спросил я его.

— Темно… темно… — как и вчера ночью, ответил он.

МАТЬ ЖЕРТВЫ

В сыскном Путилина ожидал сюрприз.

Лишь только мы вошли, предварительно переодевшись, в кабинет, как дверь распахнулась и в сопровождении дежурного агента вошла, вернее, вбежала небольшого роста, худощавая, пожилая женщина.

Одета она была так, как одеваются мещанки или бедные, но «бла-а-а-родные» чиновницы-«цикорки»: в подобие какой-то черной поношенной шляпы, прикрытой черной косынкой, в длинном черном дипломате.

Лишь только она вошла, как сейчас же заплакала, вернее заголосила.

— Ах-ах-ах… ваше… ваше превосходительство…

— Что такое? Кто эта женщина? — спросил Путилин агента.

— Мать вчерашней девушки, найденной пред церковью Спаса… — доложил агент.

Лицо Путилина было бесстрастно.

— Садитесь, сударыня… Да вы бросьте плакать… Давайте лучше побеседуем… — пригласил Путилин.

— Да ка-а-ак же не плакать-то?! Дочь — единственная. Леночка моя ненагля-я-я-дная… Видела ее, голубушку…

Из расспросов женщины выяснилось следующее. Она — вдова скромного канцелярского служителя, умершего «от запоя». После смерти кормильца — в доме наступила страшная нужда.

Она шила, гадала на кофейной гуще, обмывала даже покойников, словом, делала все усилия, чтобы «держаться на линии» со своей Леночкой.

— А она-с — раскрасавица у меня была! Характеру Ленонка была гордого, замечательного, можно сказать. И-и! Никто к ней не подступайся! Королева прямо! В последнее время тоже работать начала. На лавки белье шили мы… Шьет, бывало, голубушка, а сама, вдруг усмехнется да и скажет: «А что вы думаете, мамаша, будеммы с вами богатые, помяните мое слово!» — «Да откуда, — говоришь ей, — богатство-то к нам слетит, Леночка?» А она — только бровью соболиной поведет. — «Так, — говорит, — верю я в счастье мое…»

Сильные рыдания потрясли вдову-«чиновницу».

— А вот какое счастье на поверку вышло! А-а-ах!..

— Скажите, сударыня, ваша дочь часто отлучалась из дома?

— Да не особенно… Когда работу относить надо было…

— Когда последний раз до катастрофы ушлаиз дому ваша дочь?

— Часов около семи вечера. Жду ее, жду — нет. Уж и ночь настала. Тоскует сердце. Ну, думаю, может к подруге какой зашла, ночевать осталась. Ан — и утро! А тут, вдруг, услышала: девушку нашли мертвой у церкви Спаса. Бросилась туда. Говорять, отвезли уж куда-то. Разыскала. Взглянула — и с ног долой. Моя Леночка ненаглядная…

— Скажите, а ведомо ли вам, что за лифом вашей дочери были найдены 49 700 рублей?

На вдову нашел столбняк.

— К… как? Сколько? — обезумела она. Путилин повторил.

— А… где ж деньги? — загорелись глаза у «цикорки».

— У нас, конечно, сударыня.

— А вы… куда же их денете? Я ведь мать ее, я — наследница.

Мы невольно улыбнулись.

— Нет уж, сударыня, этих денег вы не наследуете… — ответил Путилин. — А вот лучше вы скажите: откуда, по вашему мнению, у вашей дочери могла взяться такая сумма?

Вдова, захныкала.

— А я почем знаю, господин начальник?

Путилин сдал вдову на руки своему опытному помощнику. От нее надо было отобрать подробные сведения о всех знакомых вдовы, о тех магазинах, куда Леночка сдавала работу. Соответственно с этим целая рать агентов должна была быть направлена по горячим следам.

Но я ясно видел, что Путилин распоряжался как бы нехотя, словно сам не доверял целесообразности тех мер розыска, которые предпринимал.

Я хорошо изучил моего гениального друга. Я чувствовал, что делает он все это больше для пустой формальности, для очистки совести.

— Позовите мне X.! — отдал он приказ. X. — был любимый агент Путилина. Силач, бесстрашный, находчивый.