Выбрать главу

И Путилин указал на выступ конуры, образующей как бы нишу.

¾ Теперь, и это главное, мне надо вас, барынька, устроить. О, от этого зависит многое, очень многое! — за­гадочно прошептал гениальный сыщик.

Он оглядел еще раз логовище горбуна.

¾ Гм... скверно... Но нечего делать! Придется вам по­глотать пыли и покушать паутинки, барынька. Потрудитесь спрятаться вот за сию пирамидку из всевозможной дряни, — указал Путилин на груду различных предметов. — Кстати, снимайте скорее ваш дипломат. Давайте его мне! Его можно бросить куда угодно, лишь бы он не попадался на глаза. Отлично... вот так. Ну-ка, доктор, извольте взгля­нуть на сие зрелище!

Я, уже влезший под кровать, выглянул и испустил подавленный крик изумления.

Предо мною стояла — нет, я не так выразился — не стояла, а стоял труп Леночки, убитой девушки. С помощью удивительно «жизненного» трико тельного цвета получа­лось — благодаря скудному освещению — полная иллюзия голого тела. Руки и ноги казались кровавыми обрубками, вернее, раздробленной кровавой массой.

Длинные волосы, смоченные кровью, падали на плечи беспорядочными прядями.

¾ Верно? — спросил Путилин.

¾ Но… это... — заплетающимся голосом пролепетал я... — Это, черт знает, что такое.

На меня, съежившегося под кроватью, нашел, поло­жительно, столбняк.

Мне казалось, что это какой-то кошмар, больной, тя­желый, что все это не действительность, а сон.

Но, увы! Это была действительность из блестящих похождений Путилина, моего друга.

¾ Ну, по местам! — тихо скомандовал Путилин, туша фонарь. — Да, кстати, барынька: зажимайте крепко нос, ды­шите только ртом. У вас слишком много пыли, а пыль иногда — в деле уголовного сыска — преопасная вещь... Тс-с! Теперь — ни звука.

Наступила тьма и могильная тишина.

Я слышал, как бьется мое сердце тревожными, неров­ными толчками.

ИЗ-ЗА МОГИЛЫ

Время тянулось страшно медленно. Секунды казались минутами, минуты — часами. Вдруг до моего слуха донеслись шаги человека, подходящего к двери. Послышалось хриплое ворчание, точно ворчание дикого зверя, в перемешку с злобными выкликами, проклятиями. Загремел замок.

¾ Проклятая!.. Дьявол!.. — совершенно явственно доле­тали слова.

Лязгнул засов, скрипнула как-то жалобно дверь, и в конуру ввалился человек. Кто он — я, конечно, не мог видеть, но сразу понял, что это — страшный горбун.

Чудовище было, очевидно, сильно пьяно.

Он, изрыгая отвратительную ругань, натолкнулся на край кровати, отлетел потом в противоположную стену и направился колеблющейся походкой в глубь логовища.

¾ Что? Сладко пришлось, ведьма? Кувырк, кувырк, кувырк... Ха-ха-ха! — вдруг разразился иступленно бешенным, безумным хохотом страшный горбун.

Признаюсь, я похолодел от ужаса.

Вдруг конура осветилась слабым светом, синевато-трепетным. Горбун чиркнул серной спичкой и, должно быть, зажег сальную свечу, потому что комната озарилась тускло-красным пламенем.

¾ Только ошиблась, проклятая, не то взяла! — продолжал рычать горбун.

Он вдруг быстро наклонился под кровать и потащил к себе небольшой черный сундук.

Мысль, что он меня увидит, заставила заледенеть кровь в моих жилах. Я даже забыл, что у меня есть револьвер, которым я могу размозжить голову этому чудо­вищу.

Горбун, выдвинув сундук, поставил дрожащей ла­пой около него свечку в оловянном подсвечнике и, все так же изрыгая проклятия и ругательства, отпер его и поднял его крышку. Свет свечки падал на его лицо. Ве­ликий Боже, что это было за ужасное лицо! Клянусь вам, это было лицо самого дьявола!.. Медленно, весь дрожа, он стал вынимать мешочки, в которых сверкало золото, а потом — целая кипа процентных бумаг и ассигнаций.

С тихим, захлебывающимся смехом он прижимал их к своим безобразным губам.

¾ Голубушки мои... Родненькие мои... Ах-ох-хо-хо! Сколько вас здесь... Все мое, мое!..

Чудовище-человек беззвучно хохотал. Его единственный глаз, казалось, готов был выскочить из орбиты. Страшные, цепкие щупальца-руки судорожно сжимали мешочки и пачки. Но почти сейчас же из его груди вырвался озлобленный вопль — рычание:

¾ А этих нет! Целой пачки нет!.. Погубила, осиротинила меня!

¾ Я верну их тебе! — вдруг раздался резкий голос.

Прежде, чем я успел опомниться, я увидел, как горбун в ужасе запрокинулся назад.

Его лицо из сине-багрового стало белее полотна. Ниж­няя челюсть отвисла и стала дрожать непрерывной дрожью.

К нему медленно подвигалась, тихо, плавно, словно привидение, девушка-труп.

Ее руки были простерты вперед.

¾ Ты убил меня, злое чудовище, но я... я не хочу брать с собою в могилу твоих постылых денег. Они будут жечь меня, не давать покоя моей душе.

Невероятно дикий крик, крик полный смертельного ужаса, огласил мрачное логовище.

¾ Скорее! Ползи к двери. Сейчас же вон отсюда! — услышал я сдавленный шепот Путилина. Я пополз из-под угла кровати к двери.

¾ Не подходи! Не подходи! Исчадие ада!.. — в смертель­ному ужасе лепетал горбун.

Девушка-труп приближалась к чудовищу-горбуну все ближе и ближе.

¾ Слушай, убийца! — загробным голосом говорила де­вушка. — Там, на колокольне, под большим колоколом прикрытые тряпкой лежат твои деньги. Я пришла с того света, чтобы сказать тебе: торопись скорее туда, ты свободно пройдешь на колокольню и возьмешь эти проклятые деньги, за которые ты убил меня такой страшной смертью.

Обезумевший от ужаса страшный горбун, сидевший к нам спиной, замер.

Путилин быстро и тихо, толкнув меня вперед, открыл ногой дверь.

¾ Беги немедленно, что есть силы! Спускайся по лестнице! К воротам!

Я несся что было духу. Оглянувшись, я увидел, что за мной несется Путилин и X. Вдруг из логовища горбуна мелькнула белая фигура и, с ловкостью истой акробатки, сбежала с лестницы.

¾ Поздравляю вас, барынька, с блестяще удачным дебютом! -услышал я голос Путилина.

НА КОЛОКОЛЬНЕ

Мы поднимались по узкой, винтообразной лестнице спасской колокольни.

Я, еще не успевший прийти в себя после всего пережитого, столь необычайного, заметил кое-где фигуры людей.

Очевидно, мой гениальный друг сделал заранее известные распоряжения. Фигуры почтительно давали нам дорогу, затем — после того, как Путилин им что-то отрывисто шептал, — быстро стушевались.

Когда мы вошли на колокольню, было ровно два часа ночи.

¾ Ради Бога, друг, зачем же мы оставили на свободе этого страшного горбуна? — обратился я, пораженный, к Путилину.

Путилин усмехнулся.

¾ Положим, дружище, он — не на свободе. Он — «кончен», то есть пойман; за ним — великолепный надзор. А затем... Я хочу довести дело до конца. Знаешь, — это моя страсть и это — моя лучшая награда. Позволь мне на­сладиться одним маленьким эффектом. Ну, блестящая дебютантка, пожалуйте сюда, за этот выступ! Я — здесь, ты — там!

Мы разместились.

Первый раз в моей жизни я бывал на колокольне.

Колокола висели большой, темной массой.

Вскоре выплыла луна и озарила своим трепетным сиянием говорящую массу.

Лунный свет заиграл на колоколах и что-то таинственно чудное было в этой картине, полной мистического настроения.

По лестнице послышались шаги. Кто-то тяжело и хрипло дышал.

Миг — и на верху колокольни появилась страшная, безобразная фигура горбуна.

Озаренная лунным блеском, она, эта чудовищная фи­гура, казалась воспроизведением больной, кошмарной фан­тазии.

Боязливо озираясь по сторонам, страшный спрут-человек быстро направился к большому колоколу.

Тихо ворча, он нагнулся и стал шарить своей ла­пой...

¾ Нету... нету... Вот так!.. Неужели ведьма прокля­тая надула?..

Огромный горб продолжал ползать под колоколом.