12
Утреннее солнце озарило наш дом и весь мир вокруг. Мы хорошо позавтракали, отец с Шейном не торопились, потому что выехали в поле с утра пораньше и сделали какие-то работы, а теперь ждали, пока придет пора отправляться в город. Наконец они оседлали лошадей и уехали, а я болтался перед домом, не в силах заняться какой-нибудь игрой.
Мать кончила возиться с посудой, увидела, что я стою и смотрю на дорогу, и тут же позвала меня на веранду. Она втащила нашу старую ободранную доску для игры в парчези и заставила меня крепко попотеть, чтобы обыграть ее. Она такие игры здорово любила. Она от них заводилась, как ребенок, радостно визжала, когда выбивала много очков или дубль, и гордо считала вслух очки, когда двигала вперед свои фишки.
Когда я выиграл три партии подряд, она спрятала доску на место и принесла два больших яблока и самые любимые книжки, которые у нее сохранились еще с тех времен, когда она сама в школу ходила. Она грызла яблоко и читала мне вслух, и я совсем не заметил, как тени стали короткими, и ей пришлось оторваться, чтобы приготовить обед, а тут и отец с Шейном подъехали к сараю.
Они вошли, когда она ставила обед на стол. Мы все сели, и это было почти как праздник, не просто потому, что в этот день они не работали, а потому, что взрослые разговаривали весело, будто твердо решили не допустить, чтобы эта история с Флетчером испортила наши Добрые времена. Отец был доволен тем, как все прошло в городе.
— Да, сэр, — говорил он, пока мы доедали обед. — Хорошие похороны получились у Эрни. Он был бы доволен. Графтон произнес отличную речь и, черт меня побери, я верю, что он именно то и думает, что говорил! Этот парень, Уэйр, заставил своего работника сколотить по-настоящему красивый гроб. И не взял за него ни цента. И Симс с каменоломни высек хороший камень. И тоже не взял ни цента. И толпа меня просто удивила. Никто и слова хорошего про Флетчера не сказал. А собралось там добрых тридцать человек…
— Тридцать четыре, — уточнил Шейн. — Я их по головам пересчитал. Они не просто отдавали последние почести Эрни Райту, Мэриан. Многие из тех, кого я заметил, ради этого не удосужились бы прийти на похороны. Они показали свое отношение к некоему человеку по фамилии Старрет, который сам произнес великолепную речь. Ваш муж становится уважаемым гражданином в этих местах. Как только городок вырастет и будет организован как следует, Джо, думаю, начнет занимать почетные посты. Дайте ему время, он мэром станет.
Мать крепко всхлипнула, у нее дыхание перехватило.
— Дайте… ему… время… — медленно повторила она. Посмотрела на Шейна — и тут в глазах ее промелькнул панический ужас. Веселье исчезло, и прежде чем кто-то успел хоть слово сказать, мы услышали, как к нам во двор сворачивают кони…
Я бросился к окну, чтобы посмотреть наружу. Меня удивило, что Шейн, обычно такой настороженный и быстрый, не оказался там раньше меня. Вместо этого он отодвинул стул назад и негромко сказал, не вставая с места:
— Это Флетчер, Джо. Он слышал, как город воспринял этот случай, и знает, что должен действовать быстро. Но ты не нервничай. Время его подгоняет, однако здесь он ничего не станет затевать.
Отец кивнул Шейну и подошел к двери. Он сбросил с себя пояс с револьвером, когда зашел в дом, и сейчас не стал надевать его, а снял винтовку с гвоздей на стене. Держа ее в правой руке стволом книзу, он открыл дверь и вышел на веранду, прямо на самый край. Шейн спокойно двинулся за ним следом и, привалившись к косяку, остановился в дверях — сосредоточенный и внимательный. Мать стояла рядом со мной у окна, выглядывая наружу и комкая в руках передник.
Их было четверо: Флетчер и Уилсон впереди, два ковбоя — за ними. Они остановились футах в двадцати от крыльца. Я в первый раз почти за год видел Флетчера. Он был высокий человек, когда-то, наверное, красивый в этой изящной одежде, какую он всегда носил, с высокомерным видом и тонко вытесанным чертами лица, окаймленного коротко подстриженной черной бородой, со сверкающими глазами. Но теперь в его чертах появилась тяжеловесность, а тело начало заплывать жирком. В лице просвечивало какое-то язвительное выражение и отчаянная решимость, которых я прежде никогда не замечал.
Старк Уилсон, несмотря на свой хлыщеватый вид, о котором упоминал Фрэнк Торри, казался сухощавым и подтянутым. Он лениво сидел в седле, но его поза никого бы не обманула. Пиджака на нем не было, и оба револьвера торчали на виду. Выглядел он самоуверенным, безмятежным и смертельно опасным. Губы под усами чуть кривились, выражая одновременно убежденность в своих силах и презрение к нам.
Флетчер сиял приветливой улыбкой. Он явно считал, что держит колоду в руках и сдаст карты, как захочет.
— Простите, что беспокою вас, Старрет, так скоро после вчерашнего прискорбного случая. Я предпочел бы, чтоб этого удалось избежать. Совершенно искренне. В деловых вопросах можно отлично обойтись без стрельбы, если только люди проявляют здравый смысл. Но Райту не следовало называть мистера Уилсона лжецом. Это была ошибка с его стороны.
— Была, — коротко сказал отец. — Но Эрни всегда считал, что надо говорить правду. — Я видел, как Уилсон напрягся и губы у него сжались. Отец на него не глядел. — Говорите, что хотите, Флетчер, и убирайтесь с моей земли.
Флетчер все еще улыбался.
— Нам нет смысла ссориться, Старрет. Что сделано, то сделано. Будем надеяться, что не потребуется снова совершать что-нибудь подобное… Так вот, вы работали со скотом на большом ранчо и можете понять мое положение. Мне немедленно требуются все пастбища, которые я смогу получить. Но даже если бы не это, не могу я допустить, чтобы орды птенчиков 19 продолжали слетаться сюда и своими гнездами отрезали меня от моей законной воды.
— Мы об этом уже разговаривали раньше, — сказал отец. — Вы мою позицию знаете. Если у вас есть еще что сказать, говорите — и на том покончим.
— Ладно, Старрет. Вот что я предлагаю. Мне нравится, как вы ведете дело. У вас есть какие-то диковинные представления о скотоводческом бизнесе, но если уж вы беретесь за дело, то вцепляетесь в него и делаете как следует. Вы с вашим работником — это то сочетание, которое мне могло бы пригодиться. Я хочу, чтобы вы оказались с моей стороны забора. Я выгоняю Моргана и предлагаю вам занять место старшего объездчика. И, судя по тому, что мне говорили, из вашего работника вышел бы чертовски грамотный старший гуртовщик. Это место — его. Когда вы получите полное право собственности на эту землю, я ее у вас выкуплю. Если захотите и дальше жить здесь, это можно будет уладить. Если хотите по-прежнему играться со своим маленьким стадом, и это можно будет уладить. Но мне нужно, чтоб вы работали на меня.
Отец был удивлен. Он не ожидал ничего подобного. Он негромко обратился к Шейну, стоящему сзади. Он не повернулся, не отвел глаз от Флетчера, но голос его доносился четко.
— Могу я отвечать и за тебя, Шейн?
— Да, Джо. — Шейн тоже говорил негромко, но его голос звучал отчетливо, и в нем слышалась нотка гордости.
Отец чуть выпрямился там, на краю крыльца. Он по-прежнему смотрел прямо на Флетчера.
— А как с другими? — медленно спросил он. — Джонсон, Шипстед и все остальные. Как насчет них?
— Им придется уехать.
Отец не колебался ни секунды.
— Нет.
— Я дам вам тысячу долларов за эту ферму как она есть сейчас — и это моя наивысшая цена.
— Нет.
Ярость, сжигающая Флетчера изнутри, прорвалась на лицо, и он начал поворачиваться в седле к Уилсону. Но сумел сдержать себя и снова выдавил свою всезнающую язвительную улыбку.
— Поспешность не приносит прибыли, Старрет. Я увеличиваю ставку до тысячи двухсот долларов. Это куда лучше того, что может произойти, если вы будете упорствовать. Я не приму вашего ответа сию минуту. Я даю вам время до вечера обдумать его. Я буду ждать у Графтона и надеюсь услышать от вас разумные слова.
19
Птенчик, птенец — презрительная кличка, которой ковбои награждали поселенцев-фермеров; фермерский дом с огородом вокруг, обычно круглым в плане, обнесенным изгородью от скота, При взгляде с холма напоминал птичье гнездо.