Как раз к этому моменту на зеленом поле собралась целая компания самой разношерстной публики британского Средневековья: господа в чинных костюмах, в париках и шляпах и те, кто попроще, — ремесленники и моряки, цыганки-гадальщицы и нищие, что просят милостыню.
Негромко заиграла музыка — незатейливая мелодия, смутно знакомая с детских лет, словно бы где-то когда-то слышанная. Костюмированная толпа расступилась, и на первый план вышел… король Генрих VIII — как хотите, но то была практически полная копия знаменитого английского короля, лихо менявшего жен и прославившегося отчаянной историей любви с Анной Болейн.
— Приветствуем вас, дамы и господа! — произнес оный Генрих, слегка поклонившись публике. — Приглашаем вас станцевать вместе с нами под эту удивительную песню — «Зеленые рукава». Как известно, согласно легенде, ее написал в 1530 году сам король Генрих VIII…
Тут он поклонился, со скромным достоинством прижав руку к своей груди, давая понять, что он и есть тот самый Генрих, получив в награду аплодисменты и веселый смех публики.
— А посвятил король эту чудесную песню своей удивительной супруге Анне Болейн: дело в том, что при самой первой их встрече на Анне было красивое платье с длинными зелеными рукавами…
Тут аккорды музыки вышли на первый план; к королю подошла, собственно, сама Анна Болейн — на величественной даме действительно было зеленое платье с длинными рукавами. Мило всем улыбнувшись, она пропела припев, с первых же слов ее приятный голос легко и естественно слился с мелодией в единое целое:
Тут же, следуя удивительной мелодии песни, костюмированная публика, разбившись на пары, начала незатейливый танец. Я улыбнулся, и мне захотелось повторить сказанные Соней по приезде слова: «Привет, старушка Англия!»
Глава 4. Английская драчка
Как хотите, а я моментально попал под романтический настрой представления; развернулся к Соне, намереваясь пригласить ее на танец… И в тот же момент едва не кинулся в драку, потому как увидел, что меня опередили: мерзкий блондинчик с пьяной улыбкой обнимал Соню за талию и кружил на зеленой лужайке, ободренный ее поощрительным смехом.
— Не бери в голову, — раздался рядом ироничный голос Розы, и ее рука легла мне на плечо. — Я приглашаю тебя на танец! Заодно буду переводить тебе эту славную песню — кстати сказать, мою любимейшую из всей музыки мира!
Я взял себя в руки; улыбнувшись подруге юности и успокоив себя мыслью, что танцем с типом Соня мстит мне как раз за вот эту красавицу и умницу Розу-Мимозу, я тоже постарался улыбнуться пошире, крепко обнял свою партнершу за талию и принялся старательно повторять движения танцующих вокруг меня.
Лицо Розы находилось прямо передо мной; едва не касаясь губами моей щеки, она негромким голосом проговаривала безыскусные слова перевода каждого куплета, что звучал в английском варианте где-то вокруг нас:
Это было сродни магии: высокий голос певицы, под аккорды лютни напевающий английский текст, и второй голос — негромкий, почти интимный, близкий, повторяющий то же самое, но по-русски:
Тут я заметил, что глаза Розы удивительно меняют свой цвет: из светло-карих вдруг становятся едва ли не солнечно-желтыми, с золотистым оттенком, мгновенно зачаровывая меня, погружая в мягкий плеск музыки, негромкого смеха и голоса, вновь и вновь напевающего мне простые слова:
В какой-то момент я вдруг увидел Соню — она уже слегка хмурилась, пытаясь отстраниться от типа, который прижимал ее к себе слишком тесно.
Мы развернулись в пассаже танца, и Соня исчезла из вида. И все-таки магия доброй старой Англии в одно мгновенье растаяла. Передо мной так и стояла картинка: Соня пытается выскользнуть из грубых рук. Я улыбнулся своей партнерше, благодарно сжал ее руку и тут же обернулся в поисках подруги.