Пожелав себе исполнения всех желаний на рождество, я тяжело поднялась. Осторожно вынула все железки из его тела, деловито осматривая нанесённые повреждения. Порывшись в сумке, нашла нужную баночку и смазала некоторые порезы, делая себе зарубочку в памяти: каждый его синяк или порез — десять вражеских битых морд.
Достав из сумки ещё одну баночку, я влила содержимое ему в рот и подняла голову, чтобы жидкость попала в желудок. Потом ещё одну и ещё одну. Он так и стоял, не проявляя никаких признаков жизни, но я знала, что делаю. Подождав 10 минут, я растёрла в руках несколько листиков и задержала дыхание. Воняли они так, что и мёртвого поднять можно. Вот это мне и предстояло сделать.
Я осторожно помазала ему щёки и место над верхней губой, затем аккуратно опустила голову на грудь. Тщательно вытерла руки о траву, а потом о тряпочку из сумки. Это растение было не для живых существ, и лучше от него быстро избавляться.
Настал черёд маленького орешка, который я тщательно разжевала, и, не проглатывая, промычала несколько нот. Потом плавно развела руки в сторону и сосредоточилась, создавая между пальцами два сияющих шарика, два изумрудно-зелёных магнита.
Он был далеко, пытаясь пробраться ко мне, но я нашла его душу. Поманила к огоньку и, он безропотно пришёл, осторожно вернулся. И сразу же зашёлся жестоким кашлем. Я держала его голову, пальцами стирая остатки листьев со щёк. Подождала, пока успокоится. Сам поднимет голову. Узнает. И тихо спросит:
— Киса, ты чего?
— Тише Сав(Savone), — помолчи немного.
Я обошла ствол берёзы и задумчиво пожевала нижнюю губу. Цепи средней толщины, крепкие, в три обхвата. М-да… Легче берёзу пополам с кулака снести. Я прижала ладони к тёплой коре. Берёза укоризненно покачала ветками, что за варварские мысли! А был бы таурен—воин, может и снёс бы. Повезло им, добрая я… Взяв верхнее кольцо цепи, я медленно, но методично потянула её в разные стороны. Мышцы протестующее вздулись под бархатной шкурой, но с работой справлялись.
Я знала, что Сав слышал мой вопль, но мне не было стыдно. Даже спокойно стало и, я уверенным движением порвала цепь. Не отпуская её, осторожно размотала, придерживая его рукой. Сава снова скрутил жестокий кашель, перемешиваясь со сгустками крови и чего—то более густого и тёмного. Правильно, всё лишнее должно выйти.
Я стояла над ним не мешая, но держа руку на плече, поддерживая скорее морально. Ему было плохо от моих зелий. Я специально напоила его очищающим и регенерирующим снадобьями. На самом деле я могу вырванную душу павшего воина засунуть обратно, почти мгновенно. Даже в бою. Поднять на 40% готовому к бою и тут же бросить в мясорубку, спасая жизни остальных, восстанавливая танка уже в битве. Но ничего в этом мире не даётся даром, и потом у бедолаги начинается шок, требующий 1—2 священников. Поэтому я сейчас действовала медленно, зато наверняка. Он простит меня.
Держалась на ногах я из чистого упрямства. Убедившись, что его жизни уже ничего не угрожает, я облегчённо вздохнула и с чистой совестью бухнулась в обморок. Последнее, что я помнила, это слегка удивлённая физиономия стоящего на коленях Сава. На более рьяные мимические комбинации и обеспокоенные возгласы у него просто не было сил.
Я же падала в какую-то чёрную пропасть с красно-оранжевыми вспышками и, мне было глубоко плевать на окружающий нас своими опасностями лес. Как и ему, устало осевшему рядом.
Конец