Трактирщик ясное дело уже спал, приставив присматривать за моим добром мальца, всё того же Клочка, неторопливо жующего пастилу. Стоило мне приглядеться повнимательней, как у меня тут же свело челюсти. Это лакомство сварено без капли мёда или сахара, и по вкусу вполне могло соперничать с лимоном.
— Здорово, Клочок.
— Здрав будь, Шелест.
— Спасибо братец, — бросил я ему алтын[9].
— Дядька Василь уж расплатился, — поймав монету, и показывая кусок пастилы, счёл нужным сказать малец.
— Вот и хорошо, а это от меня лично.
— Благодарствую.
— Ладно, беги.
Спровадив мальчишку, я подступился к перемётным сумкам. О содержимом одной из них позаботился дядька Василь, собрав мне в дорогу припасы. Всё, как я и просил, ну и заплатил, конечно же. Во вторую я поместил вещи из моего сидора, как впрочем, туда же отправил и сам заплечный мешок. Мало ли как оно обернётся, глядишь и пригодится.
Покончив с этим, начал седлать лошадь. Особо не торопился, так как до назначенного мною срока ещё минут десять, но и не затягивал. Когда уже был готов к движению, из-за угла послышался топот копыт по утрамбованной земле дороги. Что тут творится после дождя, и уж тем паче в распутицу, лучше не вспоминать. Народ в это время предпочитает перемещаться вдоль заборов, по траве.
Вскоре появились три всадника. Дознатчик Мирошкин и двое давешних боевых холопов. Все вооружены и снаряжены для дальнего перехода. Не проронив ни слова, я сел в седло и поехал по улице. Какой смысл здороваться, если виделись не так давно. Поинтересоваться насчёт Ермолая? Я и так могу сказать, что использовали его втёмную и он лично против Лизы не умышлял. Какое бы ему ни назначили наказание, меня это устроит. Даже если просто отпустят, хотя это вряд ли. Минимум выпорют кнутом на площади.
Павел Игнатьевич с расспросами так же не стал лезть. Разве только поравнялся со мной и мы поехали стремя в стремя, пустив лошадей шагом. М-да, у лошадей без узоров это скорее именуется тихой рысью, со скоростью эдак вёрст в десять. Но я уже говорил об особенностях этого мира.
За Восточной заставой к нашей четвёрке присоединилась Эльвира Анатольевна. Не знаю откуда она взяла лошадь, возможно одолжила у кого-то, а может и своя имелась. Трофейная карета ей не досталась. Как выяснилось ту украли, и, скорее всего, собирались бросить сразу за городом.
А я-то в наивности своей думал, что потянув за эту ниточку раскрутят и клубок. Все кареты товар штучный и имеют целый ряд особенностей, а каретных дворов не так уж много, так что установить мастера, а там и владельца не составит труда. Вот и выяснили, причём в тот же день.
Дознатчик держался по правую руку от меня, учитель заняла место по левую. Выглядит так, как будто я стою во главе этого небольшого отряда. Вот интересно, они случаем не подерутся, по поводу командования?
Оказавшись на большаке мы тут же пустили лошадей быстрой рысью. Десять минут бега, и столько же шагом. Но даже в этом случае получалось порядка двадцати пяти вёрст в час. До цели должны будем добежать часов за девять. Хотя нет, с учётом потребности в привале для лошадей, скорее за одиннадцать. Что-то мне подсказывало, что ни о чём подобном лошадки в моём родном мире и мечтать не могли. И это ещё при том, что мы вынуждены сдерживать скакунов, равняясь на самого медленого, под Рябовой. А так бы и за десять управились.
Пока шли рысью, я погружался в себя, обрабатывал «скрины» «Повести временных лет», и усваивал информацию. Как только переходили на шаг, тут же проваливался в дрёму, давая организму хоть какой-то отдых.
Пришлось изрядно повозиться, сверяя информацию, а так же манеру письма, качество пергамента и чернил, чтобы отложить в сторону копии, и уже детально взяться за оригиналы. В итоге мне это удалось, хотя конечно витиеватое изложение, а порой и путаница, серьёзно усложняли работу. Но худо-бедно, к привалу я сумел разложить всё по полочкам, и получить искомую информацию.
Надо сказать, с волхвами оказалось всё не просто, и между ними не было единства, хотя они и поклонялись одним и тем же богам. Ну чисто как православные, католики, протестанты и мусульмане имеющие один корень, но идущие к Богу каждый своим путём, сваливаясь в кровопролитные религиозные воины.