Неожиданно лодка останавливается прямо против дома; Синдзабуро, все время пристально рассматривавший его, вдруг бледнеет, хватается за грудь и бессильно никнет на борт.
Синдзабуро! Что с тобой? Ты так побледнел…
Синдзабуро. Душно, тяжело…
Томадзо. Господин, господин! Что с вами? Вот беда! И никого нет поблизости… Что нам делать?
Юсай (поспешно вынимает лекарство и вкладывает его в рот Синдзабуро; к Томадзо). Воды! Глоток… скорей.
Томадзо. Сейчас! (Наливает из чайника в чашечку и подает Юсаю.) Что, ничего?
Юсай (дает Синдзабуро воду). Ничего… обойдется. Это – после болезни. Все время лежал, а сегодня долго на воздухе, вот и устал… Ему нужно отдохнуть…
Томадзо. А у меня что-то сердце не на месте! Надо было обязательно взять с собою доктора.
Юсай (усмехнувшись). Ну, этот Ямамото-сан… с его лекарствами…
Томадзо (берется за весло). Что ж, назад, что ли?
Юсай. Синдзабуро, ты полежи немного спокойно. Хорошо? Вот так. (Укладывает его на середине лодки; к Томадзо.) Нет, нет… Постоим! Не будем мешать ему… Пусть отойдет.
Томадзо. Но ведь солнце садится, уже темнеет.
Юсай. Ничего… Вечера теплые. Взойдет луна, и будет приятно возвращаться при ее свете… Вся хворь пройдет.
Томадзо. Постоим так постоим. (Кладет весло.)
Юсай. Ну а я поужу, что ли. (Забрасывает удочку.)
Пауза.
Э… да там, кажется, клюнуло! (Вытягивает.) Это что такое? (Знаком подзывает к себе Томадзо.)
Оба удивленно разглядывают какой-то предмет, зацепившийся за крючок. Синдзабуро ворочается и слегкаприподымается. Мгновение пристально смотрит на них, потом снова бессильно откидывается. Юсай вновь забрасывает удочку. Тишина.
Юсай (оглядывается на Синдзабуро). Заснул… как крепко… Спит себе… Пусть.
Картина вторая
Темно, только доносятся тихие звуки кото. Понемногу начинает светлеть, и появляется здание, бывшее в предшествующей картине, но не запущенное, а нарядное и красивое. По мере того как свет заливает сцену, музыка становится все громче, и перед зрителем возникает часть павильона, выходящего к реке. Павильон расположен на авансцене слева. Перед ним – сад с искусственным ручейком и цветущими кустами. За оградой из бамбука – тропинка; дальше и ниже – река. В ограде – калитка, около нее – каменный буддийский фонарь;[12] рядом с ним – цветущий куст пионов. Изящно убранная комната: красивый столик, в токонома[13] – ваза с цветком пиона. Под карнизом наружной галереи висит шелковый фонарь в виде пиона. В комнате – молодая девушка О-Цую, дочь старого Хэйдзаэмона, и ее служанка-подруга – О-Емэ. О-Цую играет на кото.
Некоторое время звучит только музыка. Ей вторит легкое журчание ручейка в саду.
О-Цую (перестает играть).
Пауза.
Скажи мне, О-Ёмэ, скажи мне – отчего я должна вести такую жизнь?
Почему так тревожно у меня на сердце?
О-Емэ. Госпожа, что может сказать О-Емэ? Только пожалеть тебя. Одна, в этом большом доме. Со стариком отцом, с отцом безумным…
О-Цую. Почему, О-Емэ, этой весной мне особенно беспокойно? Как никогда раньше… Сердце так быстро бьется… И все пустынным кажется мне. Словно покинуты всеми…
О-Емэ. Бедная госпожа! А вы так прекрасны. И так достойны радости и любви! Подумайте, госпожа… Пройдут годы – и что станется с вами?
О-Цую.
Пауза. На тропинке появляются Синдзабуро и доктор Ямамото. Неподалеку от калитки Синдзабуро замедляет шаги.
Доктор. Входи, Синдзабуро-сама.[14] Это и есть тот дом, о котором я тогда говорил. Старый Хэйдзаэмон живет здесь. Входи же.
11
Вращающаяся сцена, служившая для быстрой смены декораций, появилась в театре Кабуки в середине XVIII в.
12
Высокий фонарь, верхушка которого напоминала крышу буддийской пагоды; в его верхней полой части зажигался огонь. Традиционное украшение японского сада.
13
14
При очень вежливом обращении к собеседнику обычное «сан» (господин, госпожа) заменяется на «сама», выражающее особенное почтение к тому, кому оно адресовано.