К середине восьмидесятых годов ГРУ начало ощущать сильнейший дефицит разведывательной информации по Афганистану. В Москве в это время происходила смена политического руководства. Ежегодно. А это всегда вело к цепочке кадровых перемещений в различных министерствах и ведомствах. Снимали министра, отправляя его на заслуженный покой или повышение. Следом убирали команду старого министра. Приходил новый, со своей командой. Через год все повторялось. Не обошлось и без чистки в Министерстве обороны. Руководство страны, демонстрируя всему свету свое миролюбие, уничтожало свои Вооруженные Силы. Рыба портилась с головы, но чистили ее, как всегда, с хвоста. Самое страшное происходило на низовом уровне. Офицеров отправляли в отставку по возрасту (хотя в разведке понятия возраста не существует) или по организационно-штатным мероприятиям (если возраста было маловато). В разведке вместе с офицерами уходила в небытие и агентурная сеть, контактировавшая с ними. Сказывался человеческий фактор – многие агенты не хотели работать с новыми людьми. Тем более что новое не всегда означает лучшее. А заставить их часто не представлялось возможным. Срочно требовались новые способы сбора информации, новая агентурная сеть. К сожалению, создать ее в сжатые сроки практически невозможно. Для этого требуются годы. Чтобы уничтожить агентуру, времени порой нужно гораздо меньше.
Любое ведомство может добиться успеха в своей работе при благоприятном стечении обстоятельств. В ГРУ предпочитали не зависеть от обстоятельств. Благодаря, либо вопреки им, там продолжали работать. Для победы. В Афганистане сделали упор на технические средства сбора информации, но армия оказалась к ним не готова. Воздушная разведка демонстрировала настоящие чудеса. Аэрофотоснимки поражали качеством и разрешением, но запаздывали с передачей тем, кто мог использовать эту информацию. Станции радиоперехвата записывали огромное количество важных переговоров. На магнитофоны прошлого века. Раз в неделю магнитофонные ленты передавались в разведотделы. Но обрабатывать их там было некому. Катастрофически не хватало переводчиков. На станциях радиоперехвата в качестве переводчиков служили солдаты-таджики. А им не хватало образования. По инструкции наиболее важную информацию они должны были передавать в разведотдел немедленно. Но определить степень важности могли далеко не всегда. К тому же таджикский язык довольно близок к фарси, душманы же владели еще и языком пушту. Мы – нет. Если быть более точным, переводчиков с пушту насчитывались единицы. Использование в разведподразделениях переносных станций наземной разведки, ПСНР-5 и СБР-3 (станция ближней разведки), в горной местности оказалось нерезультативным. Забрасывать парашютистов с радиостанциями в кишлаки можно лишь в художественных фильмах. В боеви ках. Недостоверно, зато красиво. И тоже нерезультативно.
От технических новинок пришлось возвращаться к старому, но проверенному средству сбора информации. К человеку. Он должен был работать круглосуточно. Иметь возможность регулярно и, по возможности, легально встречаться со своей агентурой. Велосипед изобретать не пришлось. В какую-то светлую голову пришла очень простая мысль. Врачи. Их всегда не хватало в Афганистане. В провинции Парван, к примеру, на полтора миллиона населения приходилось всего два врача-афганца. Один из них – фельдшер по образованию, другой – фармацевт. (Если не считать афганского госпиталя в Баграме с медперсоналом численностью в шестнадцать человек.) И это всего лишь в десятке километров от Кабула. В других районах положение с медицинским обслуживанием было еще более удручающим. В советских госпиталях и медсанбатах врачи старались по возможности оказывать помощь местному населению. Но эти медицинские учреждения предназначались для работы с ранеными солдатами и офицерами Ограниченного контингента Советских войск в Афганистане (ОКСВА). К тому же в последние годы были сильно перегружены. Помощь местным жителям была квалифицированной и шла от чистого сердца. Но была нерегулярной и бессистемной. А потому неэффективной. Такой же неэффективной становилась и работа по сбору разведданных. Без хорошей агентурной сети.
Так родилась программа «Врачи без границ». Ибо врач мог находиться в кишлаке в любое время. И мог встретиться с любым дехканином, не вызывая ничьих подозрений. Даже если он и не был правоверным мусульманином. Благо больных и раненых в кишлаках всегда хватало. Афганцы – люди верующие. Если Аллах послал в наказание за грехи, к примеру, пулевое ранение, то у правоверного было два пути. Выздороветь либо умереть. Но афганцы были к тому же людьми неглупыми. Они прекрасно понимали, что без медицинской помощи следом за ранением, даже самым пустяковым, приходила смерть. От заражения крови, как правило. При своевременном же обращении за медицинской помощью раненый выздоравливал. К тому же русский доктор вызывал на себя гнев Аллаха. Ибо шел против его воли. Это было забавно! Но об этой стороне программы в разведуправлении едва ли догадывались. Увы, у каждой медали есть другая сторона. Обратная. И все-таки идея использовать врачей в сборе разведданных была хорошей. Хотя и не была новой. Но в практическом плане возникло множество проблем. Великие идеи всегда притягивают большие проблемы. Требовались врачи с опытом агентурной работы либо разведчики с хорошей медицинской практикой. Ни тех, ни других в достаточном количестве не хватало. Их необходимо было готовить. Но самой большой проблемой был, как всегда, дефицит времени. Пришлось пойти на компромисс: провести двухмесячный курс военно-медицинской подготовки для группы офицеров-разведчиков. Я тогда еще не знал, что оказался в их числе.