- Можно попробовать спасти твое платье, – перекрикивая шум воды, сказал Лукас и махнул в сторону берега. Глянув туда, Саманта заметила женщин, стирающих одежду. – Идем.
Он повел ее обратно. Лукас шел легко, переступая с камня на камень. Саманта же то и дело оскальзывалась на сырых от брызг и тумана булыжниках. В очередной раз оступившись, она ухватилась за мокрую стену и держалась за нее до самого выхода.
За все то время, что они шли обратно на поляну, девушка не произнесла ни слова, хотя в голове роились вопросы. Словно почувствовав это, Лукас остановился на поляне и сел на траву, кивком предложив ей сделать то же самое.
- Ты многое хочешь спросить, но молчишь, – заметил он. Сэм хотела было возразить, но он покачал головой. – Не надо, не спрашивай, как, но я знаю. Давай. Я постараюсь ответить на все, на что смогу.
Саманта растерянно закусила губу и села напротив, расправив расшитую юбку. Зеленые листья ярко сверкнули в надвигающихся сумерках, и она вдруг поняла, какой вопрос ее интересует больше всего.
- Ты сказал, вы – дети леса, – начала она. Лукас прищурился, не сводя с нее глаз, отчего ей в очередной раз за этот день стало не по себе. – Что это значит?
- То, что я имел в виду. Мы и есть дети леса. Это трудно объяснить…
- Я не про это, – перебила его Саманта. – Я помню те минуты, когда надо мной склонилась Эйла, я помню песню. Тогда я подумала, что это пела она, но потом, когда узнала, что там были ты и Оливия… это пели вы, верно? – когда Лукас кивнул, она почувствовала, как по коже пробежала дрожь. – Ты, Оливия, Вальдр и остальные, вы – лесные сирены, да?
Лукас расхохотался. От неожиданности Сэм на секунду потеряла дар речи, беспомощно открывая рот и хлопая глазами, пока мужчина смеялся.
- Прости, – наконец сказал он. – Значит, так нас зовут у тебя дома? Немного нелепо, но в целом правильно, в каком-то смысле нам подходит.
- Так это, правда, вы? И все те сказки, что про вас рассказывают, тоже правда? Что вы уводите людей в леса, заманиваете их в ловушку, где они исчезают без следа?
- А ты сама в это веришь? – поинтересовался Лукас, изогнув бровь. Девушка медленно покачала головой. – Каждое суеверие основано на истине. В этом ее совсем немного. – Саманта все еще вопросительно смотрела на него, и он вздохнул. – Давай на этом мы опустим эту тему. Я не могу ответить.
- А зачем я здесь?
- Это ты тоже должна понять сама.
- Каким образом, если я даже не знаю, что это за место?
- Это наш дом, – ответил Лукас. – Наша жизнь отличается от жизни людей. Мы живем, полагаясь на чувства. Мы чувствуем животных, знаем, о чем они думают. Чувствуем сам Лес, ощущаем его боль и гнев, страх и радость. Именно он нас направляет, помогает. Когда грозит опасность, он предупреждает нас. Когда мы нужны в каком-то определенном месте, он сообщает и это. Лес – часть нас самих. Он заботится о нас, мы о нем.
Саманта задумалась. Все происходящее казалось абсурдом, но в рассказе Лукаса был смысл. Взять хотя бы того медведя. Это походило на чудо, словно они понимали друг друга и старались не причинять вреда один другому. Словно жили в гармонии.
- А Эйла? – вдруг спросила она. – Она ведь не сирена.
- Нет, – улыбнулся Лукас. – Она – душа леса. Таких, как она, вы называете дриадами.
Дриады. Если рассказы о лесных сиренах воспринимались как страшилки, то повести о дриадах были обычными сказками. Считалось, что дриады не трогают тех, кто не вредит лесу, и помогают заплутавшим людям найти дорогу домой. Какая ирония – герои сказок и страшилок в реальности живут бок о бок и почти ничем не отличаются.
- Сирены и дриады, – протянула Саманта. – Защищают Лес и живут в мире с самой природой. Невероятно…
- Если ты во что-то не веришь, не значит, что этого нет, – проговорил Лукас. Она улыбнулась и опустила глаза.
Ночная темнота вокруг них сгущалась, лес наполнили звуки проснувшихся животных и птиц. Догорающий закат последний раз мигнул на прощание и затих, оставив после себя тонкую алую полоску на горизонте. Мириады звезд начали потихоньку проявляться на небе, и Сэм вдруг поняла, что так легко и свободно себя еще не чувствовала. Искоса наблюдавший за ней Лукас незаметно улыбнулся и встал, протянув ей руку.
- Скоро ужин. Пойдем.
Саманта ухватилась за его ладонь, поднялась с земли и неожиданно для самой себя вдруг оказалась прямо перед ним. Ясные зеленые глаза, яркие даже в темноте, вглядывались в ее лицо, и Сэм не могла отвести взгляд, завороженная красотой этого вечера и его близостью. Прерывисто вздохнув, девушка через силу сделала шаг назад. Лукас отпустил ее руку и поднял голову, зеленые глаза слегка потемнели, свет в них угас, уступив место хладнокровию.
Обратно они шли в молчании, лишь Сэм иногда задавала вопросы. Лукас отвечал сдержанно, и вскоре девушка замолчала.
Когда уже полностью стемнело, они вышли к буку. За столами уже сидели дети леса, но среди них Саманта заметила несколько дриад. Уилл сидел за ближайшим к лесу столом с несколькими людьми. Обернувшись на Лукаса, она вопросительно приподняла бровь, и он повел ее к дальнему столу, стоявшему у самых корней дерева. Подойдя ближе, Сэм заметила сидящую за столом Оливию и незнакомую девушку с ярко-каштановыми волосами, в свете костра казавшимися огненными. Саманта аккуратно присела рядом с Оливией, Лукас занял место рядом с незнакомкой. Смерив его подозрительным взглядом, Оливия повернулась к травнице и только начала ее расспрашивать о проведенном вечере, когда в образованный столами круг вышли несколько девушек. Разговоры за столами прекратились.
А потом полилась мелодия. Чарующие звуки разлились в воздухе, и едва голоса вывели первые ноты, как девушки начали танец. Они обходили друг друга по кругу, едва касаясь руками. Длинные светлые юбки и подолы плащей взметались над землей, тонкие фигуры изгибались из стороны в сторону. Девушки то падали на землю, то поднимались, кружились друг против друга, и пламя свечей подрагивало в их руках, тянулось следом за ними тонкими линиями. А песня все усиливалась. Искоса глянув на восторженную Саманту, Оливия слегка к ней наклонилась.
- Это праздник в честь зарождения новой жизни, – горячо зашептала она. – Помнишь дневную бурю? Это знак, что Лес обрел нового обитателя, будь то его дитя или душа.
- И кто родился сегодня? – так же тихо спросила Саманта. Оливия улыбнулась, ореховые глаза ярко сверкнули.
- Дриада. Еще одно дерево достигло возраста в шесть сотен лет.
- Должно быть, таких деревьев тут сотни, – поразилась травница, но темноволосая сирена лишь покачала головой.
- Вовсе нет. Этот лес не всегда был таким обширным. Многие деревья еще слишком молоды, и среди всех них найдется едва ли сотня тех, кто хранит в себе душу леса.
Круг танцующих расширился, девушки разошлись в стороны, сдернули капюшоны плащей и вдруг подняли руки. Свечи дрогнули, пламя словно загорелось ярче. Поведя плечами, девушки сбросили плащи и, не прекращая своей песни, быстро зашагали по кругу. С каждой секундой их движения убыстрялись, как вдруг они упали на колени, повернулись лицом к центру круга и медленно склонились к земле, вытянув руки с горящими свечами. Последняя спетая нота – тонкая и невероятно печальная – повисла в воздухе, и все стихло.
Коснувшись щеки, Сэм почувствовала на пальцах влагу и поняла, что сама не заметила, когда расплакалась. Увиденное зрелище не походило ни на один известный ей танец, завораживая своей красотой и гибкостью. Когда девушки встали, она заметила среди них Эйлу и еще нескольких дриад – их полупрозрачная кожа слегка светилась в темноте. Затушив свечи, девушки заняли свободные места, и Саманта, наконец, выдохнула.
Остаток ужина она запомнила слабо. В голове все еще звучала песня сирен, такая таинственная и печальная, даже не смотря на радостный повод. Эта песня не была похожа на ту, что запомнила травница в день своего знакомства с сиренами, но тоже была полна чувственности. Память то и дело воскрешала образы танцующих, и когда Сэм провалилась в сон, последней ее мыслью было осознание, что впервые за все время жизни в Хайвертоне она засыпает с легкой душой.