В действительности Синдзи с превеликим удовольствием избежал бы знакомства с шумной варварской повозкой, но Асакава чуть не разнесла дом, требуя, чтобы резчик преодолел часть пути именно таким образом. Синдзи не мог себе позволить дорогих билетов, поэтому занял место в общем вагоне. Призрака нигде не было видно. Резчик, чтобы немного успокоиться, принялся рисовать. Он не узнавал себя – последние дни он посвящал рисованию часы и часы времени, причем, постоянно возвращался к образу сойки, которая цепляется за дуб.
Паровоз дал гудок, к которому тут же присоединился истошный подражательный крик Асакавы. Синдзи сперва вздрогнул от неожиданности, но потом невольно улыбнулся. Через некоторое время поезд пришел в движение. Непрестанный и какой-то «мертвый» шум тут же вызвал у Синдзи чувство одиночества и усталости.
Асакава влетела в окно и устроилась на потолке вагона.
– Он такой большой и громкий! Я сидела на трубе и слышала, как он всех оповещал о том, что уезжает.
Синдзи легко кивнул, стараясь, чтобы этого никто не заметил. Призрак села на потолке и всмотрелась в рисунок, который Синдзи уже почти закончил.
– Хвост выписан неаккуратно.
Резчик снова кивнул, стараясь скрыть некоторое раздражение, которое в нем вызвали слова Асакавы. Он начал править хвост, но отвлекся от этого, посмотрел на всю работу целиком, аккуратно свернул ее в четыре раза и разрезал своим ножом. Рядом заплакал маленький ребенок, мимо прошел продавец лапши – жизнь шла своим обычным чередом, но Синдзи чувствовал себя в ней совсем лишним.
Взгляд резчика упал на мужчину, который сидел напротив. Небогатая, хотя и целая одежда, некоторая неухоженность лица и усталый вид сочетались в нем с какой-то нутряной уверенностью. Вскоре Синдзи разглядел и меч, который человек держал под тряпками, пытаясь не то чтобы спрятать, но сделать менее заметным. Самым же занимательным для резчика в этом человеке оказалось то, что самурай смотрел прямо на то место, где был в этот момент призрак. На его губах застыла легкая улыбка, которая стала шире в тот момент, когда Асакава попыталась сбить монаха, читающего мантру, крича ему прямо в ухо, вошедшее недавно в моду стихотворение «Если морем мы уйдем»22.
Самурай отвлекся от наблюдения за призраком и посмотрел на Синдзи. На лице резчика застыло вопросительное выражение, которое самурай заметил и произнес:
– Да, я тоже ее вижу.
– Но как?
– Скажем так, мы с ней похожи. Я – Минамото-но Ёсицунэ23.
История оживала прямо перед Синдзи – один из героев «Повести о доме Тайра» сидел напротив и улыбался, глядя на его растерянность. Резчик пришел в себя, вскочил на ноги и глубоко поклонился, не боясь привлечь внимание других пассажиров.
– Эндо Синдзи к вашим услугам, господин… Но неужели вы тоже мстительный дух?
– Я? Нет, я просто путешествую.
– Но вы… живы, господин?
– Мы разговариваем с тобой сейчас? Значит, я жив.
Асакава оставила, наконец, в покое монаха, у которого от напряжения даже лысина покраснела, и вернулась к Синдзи. Самурай поприветствовал ее, она ответила с достоинством женщины-букэ24. Асакава, казалось, вовсе не была удивлена тому, что ее видит кто-то еще кроме Синдзи. Столкновение с героем древней сказки тоже не привело ее в изумление.
– Как вам зверь, который везет нас, господин Ёсицунэ?
– Варвары принесут Японии много причудливых механизмов, этот лишь один из первых, госпожа.
– В ваши времена о таком и подумать было нельзя!
– А мои времена не закончились, госпожа. Юный Государь в своей великой мудрости стремится поставить Японию в один ряд с развитыми странами варваров, но забывает, что Ямато25 не может быть наравне – Ямато всегда превыше. Самураи всегда это знали, поэтому Император и пытается от нас избавиться – сейчас мы Ему мешаем.
– Вы так спокойно об этом говорите, господин Ёсицунэ, но ведь гибнут великие традиции, которые тысячелетия хранили мир и спокойствие Империи!
– Мир и спокойствие Империи хранили люди, госпожа, а люди никуда не денутся. Господин Сайго Такамори может облачиться в одежду варваров и оставить меч, как и Государь, но первый от этого не перестанет быть самураем, а второй Государем. В конце концов, самурай всегда следует за Солнцем…
– За солнцем, значит, в земли варваров, господин?
– Если Солнце направится в земли варваров, значит и самурай должен, госпожа.
22
22. «Если морем мы уйдем» – патриотическое стихотворение, вошедшее в моду в первые годы реформ императора Мейдзи в 1870-е. Первая часть старинного стихотворения из старейшего сборника японской поэзии «Манъесю» (VIII в н.э.) Стихотворение, демонстрирующее беззаветную преданность императору, стало одним из пропагандистских инструментов императорского двора при укреплении своей власти. Было положено на музыку и до конца Второй мировой войны оставалось одной из популярнейших патриотических песен в Японии.
23
23. Минамото-но Ёсицунэ (1159-1189) – полководец из рода Минамото. Командовал флотом Минамото в решающем сражении Гражданской войны с домом Тайра и одержал в нем победу. Вскоре после этого был предан и убит по приказу своего сводного брата, ставшего по результатам войны сегуном. В Японии Ёсицунэ почитался и почитается как один из ярчайших образчиков самурайской добродетели. Второстепенный персонаж эпического произведения японской литературы «Повесть о доме Тайра».
24
24. Женщина-букэ – женщина из самурайского сословия. Слово «самурай» может использоваться только по отношению к мужчинам, аналогично и слово «буси» – другое название профессионального воина. По этой причине женщин-воинов называют «онна-бугэйся» (женщина, обученная боевым искусствам), а женщин, происходящих из самурайского сословия, но не обученных ведению боя называют «букэ-но-онна» (женщина из класса букэ), где форма «букэ» означает то же самое, что и «буси», но не привязана к мужскому роду.
25
25. Ямато – первоначальное название японского государства, которое в 670-м году н.э. было переименовано в «Ниппон» – Японию. После этого слово «Ямато» стало поэтическим и романтическим названием страны, наподобие названия «Русь» в России.